— Но…

— Нет.

«Ладно». Можно забыть о помощи Алекса. Разговор окончен.

Поверить не могу, что допускала мысль о том, что он спасёт нас. Его совершенно не волнует Эмили, или кто-либо вообще.

Он волнуется только о себе.

Но я не могу сдаться. Я пообещала ей. Должно быть что-то, что я смогу сделать. Я же из 21 века. Время равноправия и всего такого. Я знаю то, о чем эти люди даже помыслить не могут. Я должна что-то придумать.

Но что? Я знаю что Эмили — человек, благодаря которому я не умерла от голода в лесу. Если бы я не встретила её тогда в дверях, меня бы выпроводили.

А сейчас, благодаря моей лжи, она верит, что я смогу ей помочь. Если я смогу включить свою внутреннюю Ребекку, смогу быть уверенной и популярной, то должна оправдать её надежды. Исправить всё. Плюс, если я и правда попала сюда по этой причине, я смогу вернуться домой.

И если Алекс отказывается помочь, я сама что-нибудь придумаю.

Я должна, если не получится, наверное, я застряну здесь.

Навсегда.

Следующим утром я сидела в маленькой комнате для завтраков, молясь о том, чтобы Виктория закончила жевать свою яичницу, и я смогла поговорить с Эмили.

Нам с ней нужно как можно быстрее разработать план. Понятия не имею когда свадьба… но разве они откладывали такое надолго в эту эпоху?

Плюс, прибытие настоящей Ребекки приближалось. Теперь меньше трёх недель. С каждым днем я все ближе к разоблачению.

Черт, а что если настоящая Ребекка приедет пораньше? Она может внезапно появиться даже сегодня. Однажды мы сядем обедать, и она войдёт в двери?

Как они поступают с людьми, которые тайно проникают в их дома? Что-то мне не хочется узнавать. Алекс не похож на человека, который легко прощает.

— Вам двоим понравился вечер танцев в усадьбе Поммерой?

Класс. Виктория закончила свой завтрак, но уходить не собирается.

Вместо этого она восседает на своём стуле с видом королевы, рассматривая нас как жуков под микроскопом. Понятия не имею, что в ней так меня задевает. Она пугает больше чем Энджела и Триша Маркс вместе взятые.

— Да, вполне, — ответила Эмили.

— Леди Тоноуэй сказала мне, ты танцевала с Его Светлостью, — сказала Виктория. Её зеленые глаза впились в меня, будто лазеры, готовые изрезать на кусочки, если мой ответ не придётся ей по душе.

Я не могла игнорировать ощущение тяжести в моем животе. Это не к добру. Не с таким взглядом.

— Да, — ответила я, после секундного замешательства.

— Как… вежливо с его стороны.

Вежливо. Будто это был его долг. О чем он и в самом деле мне говорил. Я стиснула зубы.

Я знаю, что он сделал это, потому что был должен, ведь я его гость. Но Виктория не знала об этом — она не знала, что он сообщил мне это перед танцем. Она просто пытается быть снисходительной.

И как бы я не ненавидела это, я знаю, что её слова правда. Алекс ненавидит меня точно так же, как и я его, в этом есть смысл. Он просто исполнил свой долг джентльмена.

Но мне все еще хотелось её пнуть.

«Я не сболтну глупость».

— Да. Он довольно… вежливый, верно? Наверное, это так, раз ему совсем не нравится танцевать. Я была единственной девушкой, которую он пригласил на танец, — я улыбнулась ей и запихнула в рот кусок ветчины которую с удовольствием начала жевать.

Эмили замерла с вилкой в руке, она бросила на меня взгляд и сглотнула. Её глаза молили о том, чтобы я заткнулась.

— Как на счет того чтобы прогуляться в саду, Ребекка?

Опять эта Ребекка, я попыталась улыбнуться, но мое лицо не слушалось.

Эмили и я так быстро ушли, что Виктория даже не успела придумать ответ на моё заявление, а мне понравилось выражение её лица, когда мы выбегали из комнаты.

— Думаю, Виктория будет часами это переваривать, — голос Эмили не был злым или удивленным, скорее довольным. Я впервые увидела дьявольскую улыбку, которая скрывалась на её лице, — тебе надо и меня научить такому.

— Чему?

Мы вышли на солнце, она взяла меня под руку. Наши юбки ходили ходуном, пока мы шли по булыжной мостовой.

— Спустить её на землю, когда она так отчаянно пытается быть выше тебя.

— Это не так чтобы талант, скорее импульс. Боюсь, у меня нет самообладания. Ты, с другой стороны, более вежлива и изящна в общении.

Эмили улыбнулась.

— Возможно, если бы я была так же прямолинейна как ты, я бы смогла убедить отца что не хочу выходить замуж за человека, который мне не интересен.

Мне пришлось подавить смешок. В реальной жизни я не могу заступиться даже за себя, не то что за другого человека. Я тихая и молчаливая. И всё же… тот факт, что Эмили так в меня верит, придаёт мне силы. Как будто я могу доказать, что она права на счёт меня, а все остальные ошибаются.