– Потому что у нас правят маги, - спокойно ответила Германика.
– Потому что очень давно Льдовины взяли власть в свои руки. Маркус ван Льдовин Мудрый - первый Льдовин на нашем престоле. У него был собственный боевой ковен, который он назвал Орденом Белаторов. И поставил во главе Ордена своего старшего брата. С тех пор каждый глава Ордена - Льдовин. Теперь Орден уже не Орден, но традиция крепка. Потому что все решения принимаются совместно двумя братьями. И за старшим, за главой Совета белаторов, стоит право вето.

В повисшей тишине было слышно, как Катти нервно постукивает тростью.

– Подожди. Но сейчас все неправильно?

– Заговор, - кивнула Германика.
– Я говорю так спокойно, потому что нам удалось почти погасить революционное пламя. Старший брат нашего короля был первой, успешной жертвой.

– А я понять не могла, почему Альтгар стал жертвой раньше Лиаду. Мне это казалось нелогичным, - прошептала ван Ретт.

– Маги поняли, что их дурят. И некоторые захотели такой же вольницы, как в Кальдоранне. Тем более там перестали слышать Серую Богиню.

– Ну и пусть бы ехали в Кальдоранн, - фыркнула Катарина.

– Не хотят, - развела руками Германика, - слишком много клятв придется дать.

– Чтобы не нападали? Или чтобы секретов мастерства не выдавали?

– Да, и еще с десяток других, - согласилась мора Ровейн.

– Значит, Альтгар был очень занят? Из-за заговора?
– робко спросила Катарина.

– Не то слово, - фыркнула мора Ровейн.
– Он работал живцом. За последние полгода на него покушались около тринадцати раз. Кстати, что у вас произошло?

Катти побелела от ужаса, представив, что Альтгар мог умереть. И тут же передернулась, поняв, что для нее до Отбора ничего бы не изменилось.

– Я все-все тебе расскажу, когда все уляжется, - проникновенно сказала ван Ретт.

– Хорошо, - кивнула мора Ровейн и потянулась.
– Я не только погавкаться, но и по делу. Через два дня будет первый бал. Географический. У вас с Мадди все к нему готово?

– Откуда бы?
– возмутилась Катарина.
– Точно-то не было известно.

– Теперь известно. И теперь, - Германика хищно улыбнулась, - я всегда буду рядом!

– Ты не договорила про Лиаду и Мадди.

– А? А, да мы просто лезть боимся, - пожала плечами Германика.
– Чтобы ничего не испортить. Нашему королю отчего разрешили ту девицу на Отбор протащить - надеялись, что она его полюбит. А в итоге все пошло к дорфам. Как и всегда, когда люди вмешиваются в дела Богини.

– Как и в этот раз?

– Нет, в этот раз его высочество не подгадывал под одну-единственную. Он выбрал любимый типаж женщины и постарался учесть ошибку отца.

– У братьев схожий вкус, - усмехнулась Катти.

– Младшие частенько повторяют за старшими, - пожала плечами Германика и тут же добавила: - Так что, неужели ты ничего не расскажешь о малыше Гаре? Ты учти, я видела его карапузом. Знаешь такое слово - «компромат»? У меня он есть!

– На кого?
– оторопела Катарина.

– На него, конечно. Хотя и на тебя - твоя мама поделилась со мной некоторыми историями.

Хитро прищурившись, Катарина протянула:

– А что мне за это будет?

– А что ты хочешь, мой алчный Цветочек?

– Поговорить с мамой.

– Полчаса.

– Если она захочет ответить - мне хватит, если не захочет...
– Катти вздохнула.
– И сутки не помогут.

Германика вскочила на ноги и вытянулась как королевский гвардеец:

– Слово бастарда Льдовин - завтра после обеда я устрою встречу для моры и мэдчен ван Ретт. Ну, рассказывай.

– Вы читали измышления о природе любви? Авторства моры Дарворт?

– Предпочитаю практику, - отмахнулась Германика и подалась вперед, - переходи к делу.

– Я совершила ту же ошибку, что и мора Дарворт.

Мора Ровейн закатила глаза, вытащила из воздуха изящную трубочку и закурила:

– Я окончательно состарюсь, Цветочек.

– Нет в тебе терпения, - вздохнула Катти.

– Ни на медяшку, - охотно согласилась Германика и затянулась.

– Я дважды влюбилась в одного и того же человека. И оба раза мы начали с того, что он полил меня грязью. Что может быть глупей?

– Ну, знаешь, я тебе могу с полсотни примеров накидать, что может быть глупей, - выпустив клуб вишневого дыма, произнесла Германика.
– Начиная с хождения босиком по стеклу и заканчивая излишним самоедством. Последнее, кстати, стоило бы поставить на первое место. Нет ничего глупее, чем грызть себя за то, что ты неспособна контролировать. Вот если бы ты прилюдно описа...