– Не каркай, – сумрачно одернул его Батя, впрочем, беззлобно и даже уныло.

– Не удержать? – понятливо посочувствовал Юган.

– Хоть привязывай! Как сорока: тащит все, что ей в глаза блеснуло. Таскается ночами по крышам, вот и высматривает: кто там, куда чего припрятывает. Оборзела, хоть убивай ее. А драть рука не поднимается.

– Не тужи, отец, – положил Юган на широкое плечо старика руку. – Глядишь, и выкрутимся. Вместе-то чего-нибудь да сообразим. На меня крепко надейся. Случись у вас тут беда, я вернусь и расхлебаю. При нашей с тобой нынешней казне и самого Государя не грех подкупить.

– Легкой тебе дороги, – благодарственно кивнул Батя и поднялся: – Пошли, провожу. Себя-то ты тоже соблюдай. В крайности не суйся.

Они вышли в заднюю дверь и тепло распрощались. Все кругом твердили, дескать, привалила старому Бате радость: внучка отыскалась. А то, что через ту приблудную внучку он еще и сына обрел, не ведал никто, кроме Отрыжки. И кто там, на небе так путает людские судьбы? Иной раз по рукам бы надавать неумехе! А бывает и так, что никакими дарами не окупить твое счастье – подумал Батя и пошел разыскивать уметелившую с подарком Яльку.

Глава 3

Глава 3

Таймир неспешно шествовал по широкой купеческой улице к большому торжищу. Из-за вечной толкотни да суеты он не любил там бывать. Но дядька утверждал, будто подарки полюбовницам лучше брать там, ибо на двух малых торжищах Стольнограда иноземных купцов почти не бывало. А у тех за малую цену можно было купить какую-нибудь затейливую заморскую дребедень, что смотрелась вполне дорого. Неча баловать полюбовниц – бухтел Хранивой, разглядывая очередные покупки племяша. Борзеть начнут, а там их уже не остановишь. Нынче Таймир баловал с молодой женой старшего сынка боярина Оброна. И уж по части зазнайства за красавицей Драганой мало кто угонится. Всякими же тряпками да женскими украшениями избаловали ее и отец с братьями, и муж: глупый да рыхлый, трусливый да заносчивый. По своему высокородству сидеть бы гонористому недоумку рядком с Государем вседержителем в боярском совете. Но молодой Государь дураков не терпел. А прочие бояре были только рады не допустить в совет следующего в роду бояр Обронов Якослава – уж слишком нечастый случай избавиться от соперника бескровно и наверняка. Сам Государь Антании вырос умным да хватким – весь в батюшку – так что Якославу до седых волос не вернуться в кремль полноправным державником.

По чести сказать, он и не стремился, признавая достойными своего высокородства лишь пьяные кутежи да охоту. Боярин Оброн нередко устраивал своему никчемушному наследничку трепку. Оттого Якослав ставил на первое место охоту подальше от родительских хором, куда и перетаскивал свои гулянки. Красавица Драгана, по такому делу, не видела причин сушить красоту на корню, а тело в неудовлетворенности. Свекровка не вылазила от волхователей да ворожей, свекор из кремля, муж из загулов – она же страстно желала, чтоб и Таймир не вылазил из ее постели. Но, тот был гостем редким и недолгим. А потому каждое его явление высокородная распутница и капризница встречала попреками. Попреки же удачней всего обламывают зубы на подарках.

Большое столичное торжище гудело растревоженным ульем на три улицы вокруг. Прогуливаться по нему могли только хозяева крепких плеч да луженых глоток – остальные протискивались. Но державнику, что служил в Тайной управе, путь расчищали беспрекословно. Таймир медленно продвигался вперед, для начала выбрав крайний правый торговый ряд. И бросал цепкие взгляды в распахнутые ворота одноэтажных каменных лавок. Дядька по своей опытности моментально выхватывал из мельтешения и разноцветья товаров необходимое. Но Таймир этакой удалью пока не отличался. Ему приходилось то и дело останавливаться, а то и заходить вглубь лавки для ознакомления. Будучи человеком, не падким на выпендреж и знающим себе цену, он первым делом предупреждал о том, сколько намерен выложить за любую чепуху. А будучи известным своей хамской прямолинейностью и готовностью распускать руки по любому поводу, почти не нарывался на попытки выудить у него хотя бы на один сребреник больше.

– Каспадин дьержавник! – поклонился ему купец-харанг, мигом выкатившись на широкий порог своей лавки. – Рад фас фьитеть.

– Доброго дня, – кивнул Таймир, заходя в чистую благоухающую какой-то сладенькой дрянью лавку. – Антаоль, слыхал, к тебе недавно пришел обоз?

– О та-та! – засуетился купец, услужливо помахивая рукой в сторону одного из прилавков, будто лебедь крылом. – Тут у мьеня много-много нофий тофар. Што фи катовы потратьить?

Таймир молча выложил на прилавок три золотника. Купец всплеснул руками: толи радовался редкому в Харанге золоту, толи рукоплескал расчетливой бережливости, столь редкой у северных варваров. И в отличие от них он не набросился на деньги, лапая их и пробуя на зуб, а поклонился и скользнул за прилавок. Превосходно зная своего немногословного постоянного покупщика, почтенный Антаоль принялся выкладывать перед ним и выставлять товар. При этом коротенько пояснял: куда это цеплять, повязывать, накручивать или мазать. Державник скучающим взглядом скользил по женским штучкам, но купец знал: этот суровый молодой человек запомнил каждое его слово. И сделает выбор, как только иссякнут и сам продавец, и его товар ценой в три золотника.

– О, каспажа! – радостно поприветствовал кого-то приказчик за его спиной.

Таймиру в голову бы не пришло оборачиваться, дабы не нарваться на знакомую бабенку, каких бы кровей и возраста та не была. Купец с неистребимым пониманием опустил глаза, заметив на лице такого значительного человека досадливую гримасу. И тут же удивленно поднял их снова.

– Доброго дня, Гратинша, – с тихой мягкостью в голосе ответила покупщица…

И державник немедля обернулся. К прилавку в другом конце лавки неспешно потрусила старушка, которую он узнал и со спины. Завернутая в причудливые лохмотья, бабка, тем не менее, имела весьма чистые руки с ухоженными ноготками. А под ободранным подолом виднелись весьма не дешевые мягкие женские сапожки. Более же всего человека неосведомленного могла поразить ее высокая клюка с суковатым крюком в навершии и широким серебряным обручем на ладонь ниже его. Таймир знал, что несколько раз находились придурки, что по незнанию или по пьяне отнимали у старушки клюку, мысля прибрать к рукам тот обруч. Правда, это было давненько, ибо о наказании, постигшем воров, нынче знал весь город.

– Доброго тебе дня, Благойла свет Вуколова дочь, – постарался изобразить приветливость Таймир, подходя к Отрыжке с тем самым дядькиным приветствием, что было неизменно из года в год. – По здорову ли?

– Охренеть! – вытаращилась на него бабка. – Ты, милок, не заболел часом? Вон этому прилавку мое здоровье интересней, чем тебе.

– Хранивой тебя уважает, – нашелся Таймир с причиной своего внимания.

– Он-то да, – задумчиво глядя ему прямо в глаза подтвердила Отрыжка. – Да тока тебе-то, что с того? Иль это он тебе повелел меня уважать?