– Он мог уцелеть в завале, - неуверенно предположила Алая Шельма, пристально вглядываясь вниз, - Чем отвратительнее рыба, тем она живучее…

«Малефакс» осторожно кашлянул. Его голос все еще был слаб, но быстро обретал привычные интонации, в которых чуткому уху Дядюшки Крунча всегда чудился сарказм.

– Едва ли это ему поможет, прелестная капитанесса. Если верить колебаниям воздуха, остров находится на той стадии разрушения, когда процесс становится необратимым. Вибрации раскололи его изнутри, высвободив содержащиеся в породе чары, так что теперь он не более чем груда мусора на высоте в четыре тысячи футов. Не знаю, как Тренч это сделал, но испытываю искреннее восхищение.

– Тренч?

– О да. Он швырнул что-то из своей сумки. Ну, знаете, той, что вечно таскает с собой.

– В таком случае у него еще меньше причин попадаться каледонийским властям, чем у нас, - пробормотал Габерон, опасливо потирая шею, - Если мне не изменяет память, во всем пространстве Унии за разрушение острова полагается петля.

– Не изменяет, - Алая Шельма придержала треуголку, чтоб ее не снесло порывом ветра, - И я сомневаюсь, что веревка палача в Ройал-Оук окажется нежнее веревки его коллеги из Шарнхорста.

– Пожалуй, нам стоит побыстрее убираться из воздушного пространства Каледонии, капитанесса, сэр. Здешние адмиралы, конечно, слепы как камбалы, но исчезновение целого острова могут и заметить…

– Убираемся прочь, - согласилась Алая Шельма, - Эй, на борту! Вытягивайте нас и разводите поры! «Вобла» возвращается в свободное небо!

– Придется немного подождать, - хмыкнул «Малефакс», - Подъем займет несколько минут. Я еще не вполне оправился, а Тренч и Корди неважно управляются с брашпилем…

Дядюшка Крунч хотел было поторопить его, но смолчал. К чему теперь спешка? Он зачарованно наблюдал за тем, как тем, как гибнет остров. Это зрелище могло заворожить даже абордажного голема – было в нем что-то жуткое и величественное одновременно, даже по спине проходил холодок, словно сама Роза небрежно дунула в затылок…

– Извини, Ринриетта, - только и сказал он.

– За что? – спокойно спросила она, зачарованно наблюдая за тем, как Эребус превращается в пыль.

– Клад твоего деда. Едва ли мы найдем его теперь.

Алая Шельма усмехнулась, пытаясь прикрыть ладонью лицо от ветра.

– Пожалуй, что так. Если кто-то во всем небесном океане и знал, где находится «Аргест», так это мистер Роузберри. Но он, кажется, уже получил выходное пособие. Иного следа у нас нет.

– Извини, - повторил он глухо, - Это моя вина. Я должен был…

– Нет, дядюшка. Если кто в этом и виноват, то только я. Я опять схватилась за первый попавшийся ветер. Кроме того… - Алая Шельма вдруг отвела взгляд, - Кроме того, я не думаю, что все кончилось так уж плохо.

– Разве ты…

– Наверно, мой дед поторопился с подарком. Такие подарки дарят только взрослым девочкам.

Некоторое время они молча парили над умирающим островом, наблюдая за тем, как он растворяется в небе, точно комок сливок в горячем чае.

– Сегодня ты стала взрослее, Ринриетта, - пробормотал Дядюшка Крунч, - Знаешь, я не думаю, что тебе нужен «Аргест» для того, чтоб стать грозой небесного океана, как твоему деду.

Ответить она не успела – где-то высоко над ними заскрежетал брашпиль, и Алую Шельму мягко потянуло вверх, к покачивающемуся среди облаков корпусу «Воблы». В считанные секунды она скрылась из виду, превратившись в барахтающийся на ветру алый лоскуток. Габерона и Шму вытащили еще раньше, теперь Дядюшка Крунч болтался в небесном океане в полном одиночестве. Это не тяготило его, он давно заметил, что на небо можно смотреть бесконечно, и неважно, в какой его точке ты при этом находишься. Полупрозрачные вуали облаков склеивались друг с другом или пролетали насквозь, иные разбухали на глазах, напитываясь влагой или, напротив, рассеивались без следа. Вечное движение, вечная жизнь, бесконечно чуждая и все же такая знакомая. Мудра эта жизнь или бессмысленна? Сурова или справедлива? Дядюшка Крунч не знал этого. Сейчас, оставшись с небом наедине, он жалел лишь о том, что совершенно лишен человеческого воображения, оттого бессилен разглядеть в причудливых контурах облаков фигуры животных и рыб. Захватывающее, должно быть, зрелище…

– Господин старший помощник…

– Чего тебе, «Малефакс»?

– Если у вас найдется время, не могли бы вы взглянуть вниз? – за нарочитой чопорностью гомункула Дядюшке Крунчу померещилось скрываемое напряжение, - Многие мои контуры еще немного барахлят, поэтому я не всегда уверен в том, что вижу.

– Чертов остров рассыпается на части. Будь уверен, я вижу это достаточно хорошо. Можешь уже вычеркнуть Эребус со всех своих навигационных карт.

– Я тоже регистрирую разрушение внешних слоев, но почему-то…

– Говори короче, - приказал Дядюшка Крунч, досадуя, что гомункул нарушает его умиротворенное состояние, - Что там?

– Возможно, это какое-то нарушение моих структур, но… Мне кажется, там внизу есть мощный источник магической энергии.

– Вот уж удивительно! Остров разлетелся в труху, так что все чары из него хлынули наружу, как вода из лопнувшей бутылки.

– Нехарактерный узор рассеивания, - «Малефакс» кашлянул, - Вместо того, чтоб рассредоточиваться в воздухе, чары Эребуса сгустились в одном месте. Очень нехарактерная картина. Кроме того, в узоре этих чар мне чудится что-то знакомое.