[14] Скатов Н. Н. Россия у Александра Блока и поэтическая традиция Некрасова.
– Рус. лит., 1970, № 3, с. 41.

[15] См.: Гиппиус В. В. От Пушкина до Блока. М.-Л., 1966, с. 246.

[16] См.: Скатов Н. Н. Некрасов и Тютчев.
– Рус. лит., 1971, № 2,с. 26-27.

[17] Поэты "Искры", т. 2. Л., 1955, с. 253.

[18] Там же, с. 254.

[19] См.: Балашов Н. И. Легенда и правда о Бодлере.
– В кн.: Бодлер Ш. Цветы зла. М., 1970, с. 238.

[20] См.: Бессонов Б. Л. Демократическая поэзия 1870-1880-х годов.
– В кн.: Поэты-демократы 1870-1880-х годов. Л., 1968, с. 5-42; Осьмаков Н. В. Поэзия революционного народничества. М., 1961; Ваганов В. Г. От фольклора к народной книге. Л., 1973.

[21] Фигнер В. Полн. собр. соч. в 7-ми т., т. 4. М., 1932, с. 241.

[22] Из-за решетки. Женева, 1877, с. XXIII.

[23] Там же, с. XX.

[24] Поэты-демократы 1870-1880-х годов, с. 68.

[25] Там же, с. 111.

[26] См.: Пруцков Н. И. Русская литература XIX века и революционная Россия. Л., 1971, с. 127-130.

[27] Блок А. Собр. соч. в 8-ми т., т. 6. М.-Л., 1962, с. 138.

[28] Брусянин В. Поэты-крестьяне Суриков и Дрожжин. М., 1915, с. 11.

[29] Горький М Собр. соч. в 30-ти т., т. 24. М., 1953, с. 136.

[30] Калмановский Е. С. Суриков и поэты-суриковцы.
– В кн.: И. 3. Суриков и поэты-суриковцы. М.-Л., 1966, с. 6. (Ниже ссылки в тексте даются на страницы этого издания).

[31] См.: Скатов Н. Н. Поэты некрасовской школы. Л., 1968, с. 95-96.

[32] Надсон С. Я. Стихотворения. Л., 1951, с. 45.

[33] Там же, с. 50-51.

Глава девятнадцатая

ПОЭЗИЯ РЕВОЛЮЦИОННОГО НАРОДНИЧЕСТВА

1

В многочисленной, хотя и не богатой яркими литературными талантами демократической плеяде поэтов 70-х гг. громко прозвучали поэтические голоса революционных народников. На первый взгляд это может показаться странным. Ведь их стихи не отличались сугубо литературными достоинствами. Еще Тургенев не только замечал, что они действуют сильно на людей сочувствующих (в них "столько правды, горькой жизненной правды"), но и добавлял скептически, что "таланту" здесь "нет следа". [1] О слабости "художественных, формальных особенностей" народнической поэзии часто пишут и современные ее исследователи, не забывая, конечно, об "идейной насыщенности и благородной человечности" [2] ее содержания.

Однако противопоставление "слабой" форме "сильного" содержания неоправданно, потому что перед нами особая поэзия с особым типом поэта-бойца. Не "художественностью", не "мастерством" привлекла к себе внимание и сочувствие народническая поэзия. Истоки ее влияния на русскую литературу в другом. Народники не только явили перед русским обществом новый тип революционера, но и пробудили мысль о новом типе литературы, в которой право на слово покупается ценою всей человеческой жизни.

Эпоха 70-х гг. возрождала давно брошенный русскому обществу Н. А. Некрасовым призыв:

Ах! будет с нас купцов, кадетов,

Мещан, чиновников, дворян.

Довольно даже нам поэтов,

Но нужно, нужно нам граждан... [3]

Революционное поколение поэтов-семидесятников пробудило свойственную русскому писателю "тайную надежду", что "не вечна пропасть между словами и делами, что есть слово, которое переходит в дело". [4] Говоря о мироощущении народников 70-х гг., В. И. Ленин не случайно вместо понятия "убеждение" употреблял слово "вера": "Вера в особый уклад, в общинный строй русской жизни; отсюда - вера в возможность крестьянской социалистической революции, - вот что одушевляло их, поднимало десятки и сотни людей на геройскую борьбу с правительством". [5] В облике революционных народников непосредственно воплощались те идеалы, которые в течение полувека растила литература и которые часто оставались "книжными", а теперь входили в жизнь.

Из разговоров с товарищами Н. А. Морозов "окончательно убедился в том, что ни они сами, ни преследующий их абсолютизм совершенно не подозревали, что повальное движение того времени учащейся молодежи в народ возникло не под влиянием западного социализма, а что главным рычагом его была народническая поэзия Некрасова, которой все зачитывались в переходном юношеском возрасте, дающем наиболее сильные впечатления". Социалистические теории, по мнению Морозова, молодежь потому и усваивала так страстно, как верующий Евангелие, что "душа молодых поколений уже была подготовлена к ним Некрасовым с ранней юности, уже напилась из его первоисточника". [6]

Некрасовское "скорей туда - в родную глушь!" стало жизненным девизом русского юношества, добровольно покидавшего стены гимназий и университетов. Красота жертвы, искупительного страдания оказалась настолько всепоглощающей, что от сочувствия призвала к действию, к практическим попыткам слиться с тем,

Кто всё терпит, во имя Христа,

Чьи не плачут суровые очи,

Чьи не ропщут немые уста,

Чьи работают грубые руки,

Предоставив почтительно нам

Погружаться в искусства, в науки,

Предаваться мечтам и страстям...

(II, 59)

Русскую общественность эпохи 70-х гг. потому и покоряла нравственная красота участников революционного движения, что в глубинных истоках своих оно приобщалось к могучей этической и эстетической силе искусства. Народоволец А. Д. Михайлов в прощальном письме к родным накануне ожидаемой им смертной казни писал: "Своей судьбе, если позволит скромность, я могу улыбаться даже. Она приносит мне великое нравственное удовлетворение <...> Я отдал искренно, убежденно, веруя, все, что имел, моему богу <...> Вы сожалеете, мои родные, что я сбился с большой дороги. Позвольте, милые, напомнить вам слова великого законодателя нравственности и любви, в которого вы глубоко верите, слова о широком и тесном пути. Не все идут большими торными дорогами, идут некоторые и тесными, тернистыми". [7] Тяжелые жизненные впечатления, страдания и муки, которыми щедро награждала этих людей от колыбели до эшафота русская история, ложились на облагороженную искусством душу, формируя особый тип революционера, счастливо соединяющий в своем облике Истину, Справедливость и Красоту. По воспоминаниям С. Степняка-Кравчинского, тип пропагандиста 70-х гг. принадлежал к тем, которые порождаются скорее религиозным, чем революционным движением. "Люди стремились не только к достижению определенных практических целей, но вместе с тем к удовлетворению глубокой потребности личного нравственного очищения". [8]