Между тем в последние годы подобная недобросовестная практика стала «набирать обороты». Борьба с патентным троллингом стала основной темой круглого стола «Перезагрузка. Роспатент как единый регулятор в сфере интеллектуальной собственности», организованного Федеральной палатой адвокатов [155] . Как было отмечено Натальей Ложкиной, занимавшей должность начальника отделения Палаты по патентным спорам ФИПС, сегодня патентный троллинг подрывает основы патентного и авторского права, но бороться с ним сложно. В качестве примера подобной практики спикер привела действия гражданина Максимова, зарегистрировавшего на себя более 800 патентов. Патентообладатель буквально завалил суды исками к аптечным сетям (в том числе к «Ригле», «Неофарму», «36,6»). Он обвинил аптеки в незаконном использовании его изобретения – «держателя для метки циферблата настенных стрелочных часов». В соответствующем патенте под этим подразумевается картонная упаковка для лекарственного средства.

Широкую огласку в стране получили попытки патентного шантажа известных компаний российским правообладателем О.О. Тихоненко. В 2008 г. он получил три патента на полезные модели амортизаторов и сразу же предъявил требования к 49 компаниям, реализующим соответствующие автозапчасти иностранного производства. Цена предложения по урегулированию конфликта составила более 30 млн долл. По заявлению О.О. Тихоненко УБЭП ГУВД в массовом порядке начал проводить контрольные закупки и опечатывать склады фирм-дистрибьютеров в Москве, Новосибирске, Хабаровске, Екатеринбурге, Владивостоке, Омске и других городах. Коллегия Палаты по патентным спорам Роспатента смогла аннулировать патенты О.О. Тихоненко лишь в ноябре 2009 г. Аналогичная схема была реализована в 2006 г. в отношении компаний «Моторола» и «Евросеть», когда П.А. Панов на основании зарегистрированных на свое имя патентов с помощью правоохранительных органов изъял у «Евросети» сотовые телефоны «Моторола» на сумму, превышающую 20 млн долл. [156]

В доктрине наряду с негативными оценками патентного троллинга можно встретить утверждения, обосновывающие конструктивность влияния таких субъектов на процесс коммерциализации инноваций. Отмечается, что тролли способствуют изменению динамики патентного рынка, делают патенты более ликвидными путем их кооперации, становясь центром для трансакций, вводят в оборот ОИС, которые никогда не были бы использованы непосредственными разработчиками технологий [157] .

Вместе с тем представляется, что такие идеи не выдерживают критики. Во-первых, при подобном толковании патентный троллинг смешивается с принципиально отличными от него явлениями и институтами. Существует целый класс различных инновационных посредников (бизнес-инкубаторы, инновационные центры), занимающиеся обеспечением сотрудничества промышленности и науки и(или) «перепродажей» лицензий на патентоохраняемый объект. Очевидно, что патентные тролли не имеют с ними ничего общего.

Во-вторых, что касается выгод изобретателей, не способных самостоятельно коммерциализировать патентоохраняемые объекты, то им передается лишь «малая часть финансовых потерь инноваторов «…» потеря стимулов к инновационной деятельности ответчика не сопровождается стимулами иных изобретателей» [158] .

В-третьих, на практике сами патентные тролли, как правило, не вводят в имущественный оборот спорные патентоохраняемые объекты. При этом своей деятельностью они парализуют инновационный бизнес компании-ответчика. Следует подчеркнуть, что в качестве жертвы троллями обычно выбирается успешная компания, которая предлагает рынку коммерчески привлекательный продукт и для которой «сумма потери» от прекращения применения патентоохраняемого объекта может быть высокой. Таким образом, получается, что тролли, ничего не вкладывая в инновационное развитие, на основе патента мешают делать это другим.

Как было справедливо отмечено Федеральной торговой комиссией США (Federal Trade Commission of USA), рассматриваемая «практика может сдерживать инновации путем повышения расходов и рисков без осуществления технологического вклада» [159] . В этой связи симптоматично, что в последнее десятилетие на борьбу с патентными троллями встали как предприниматели, так и нормотворцы в США.

В качестве примера активных действий первых можно назвать, в частности, попытку, предпринятую в 2007 г. крупнейшей американской компанией IBM, запатентовать патентный троллинг. Патентная заявка № 20070244837 описывала «систему и методы извлечения выгоды из портфолио активов, например, портфолио патентов». Как было констатировано в описании изобретения, «один из методов заключения лицензионных соглашений состоит в поиске нарушителей и вступлении с ними в переговоры… При этом патентообладатель может потребовать от нарушителя лицензировать набор патентов, включающих не только нарушенный патент, но и иные» [160] . В патентовании подобных методов IBM отказано. Патент был выдан лишь после внесения изменений в заявку, заменивших объект патентования с «системы и методов» на специальную компьютерную программу [161] .

Что касается нормотворческой деятельности, то в 2013 г. палатой представителей был одобрен законопроект против патентных троллей – «The Innovation Act of 2013». В числе прочего им предусматривалось, что при подаче иска заявитель должен предоставить информацию о том, какие именно патенты и в каком конкретно продукте ответчика нарушаются, кто в действительности заинтересован в подаче соответствующего иска. Предлагалось также установить правило о возложении обязанности по компенсированию судебных издержек на проигравшую сторону. Отсутствие подобной возможности в американском правопорядке являлось значимым нюансом, за счет которого тролли успешно шантажировали инноваторов: последние понимали, что даже в случае победы в суде заплатят больше, чем от них требует тролль. Кроме того, в соответствии с проектом должны были быть расширены возможности по оспариванию выданных патентов. Несмотря на то что подобный проект явился итогом долгих обсуждений, сенат вместе с тем его так и не одобрил.

В 2015 г. в конгресс был представлен новый законопроект, нацеленный на борьбу с патентным троллингом, – The Innovation Act (H.R. 9). Согласно данному проекту на истца по делам о нарушении исключительных прав на патентоохраняемые разработки должны возлагаться обязанности по предоставлению точной информации (название, номер, описание) относительно продуктов или процессов, в которых незаконно использовался запатентованный объект. Суды должны присуждать стороне, в пользу которой принято решение, возместить с другой стороны судебные расходы. При этом исключение должно быть сделано для случаев, когда позиция проигравшей стороны была достаточно обоснована с позиции закона и фактов. Оппоненты данного проекта утверждали, что его принятие приведет к нарушению интересов мелких изобретателей. В инновационной сфере произойдет «перекос» в пользу крупных корпораций. Как и его предшественник, законопроект потерпел неудачу и не был принят.

В заключение рассмотрения данных стратегий следует отметить, что целями осуществления исключительного права в их рамках выступают:

а) блокирование (ограничение) деятельности конкурентов на рынке высокотехнологичной продукции.

Как было отмечено выше, современный инновационный процесс невозможен без взаимодействия обладателей прав на отдельные элементы комплексного продукта, поступательного научно-технологического развития посредством создания усовершенствованных вариаций существующих технологий. В то же время в рамках рассмотренных стратегий патентообладатели, опираясь на принадлежащую им возможность контролировать коммерческое использование ОИС, изымают звено в кумулятивном инновационном процессе, конституирующий элемент комплексной инновации, блокируя тем самым любые попытки конкурента добиться инновационно-технологического развития в соответствующей сфере. Одним отказом от заключения лицензионного соглашения правообладатели на практике способны решить несколько задач: парализовать бизнес конкурента; создать для последнего дополнительные расходы, связанные с необходимостью разработки заменителей патентоохраняемого объекта первоначального правообладателя;