б) получение прибыли, не связанной непосредственным образом с разумным использованием ОИС, его коммерциализацией, передачей прав на ОИС иным лицам.

Патент должен быть справедливым вознаграждением изобретателя за его вклад в научно-технологическое развитие, стимулом к коммерциализации инновационных разработок и как следствие служить созданию эффективно функционирующего рынка интеллектуальной собственности. Между тем в рамках рассматриваемых стратегий исключительные права служат инструментом реализации иных объектов, получения сверхприбыли от лицензирования, вымогательства денежных средств под страхом инициирования процесса о нарушении исключительного права.

Нетрудно заметить, что подобные стратегии вступают в резкое противоречие с аксиолого-функциональными основами системы исключительных прав. При этом во всех случаях речь идет о реализации ничего иного, кроме как базового правомочия запрета. В рамках стратегий, предполагающих окружение основной разработки патентами на ее вариации, возможность запрещать использование конкретного ОИС «раздувается» правообладателями до возможности в целом запрещать субъектам выходить на рынок соответствующих товаров. В стратегиях, связанных с предъявлением требования о нарушении исключительного права, правообладатели стремятся получить прибыль за возможность продолжить использование патента, несоизмеримую с их вкладом в инновационное развитие и с теми роялти, на которые они могли бы рассчитывать в случае, если бы нарушитель не начал эффективно коммерциализировать спорный объект.

Критика доктринальных подходов к установлению системы пределов осуществления исключительных прав

Рассмотрев заложенный в основе системы исключительных прав аксиолого-телеологический баланс, возможные способы его нарушения, оправданно сделать несколько критических замечаний по поводу избранного отдельными исследователями подхода к пределам осуществления исключительных прав.

Так, в отечественной доктрине под данное понятие, как правило, подводятся любые ограничения возможностей правообладателя контролировать использование патентоохраняемого объекта вне зависимости от того, на какой стадии механизма правового регулирования и по каким основаниям они устанавливаются. Так, А.Г. Назаровым к пределам осуществления исключительных прав были отнесены: правомерное использование РИД третьими лицами, свободное использование и воспроизведение ОИС третьим лицом; исчерпание права на товарный знак; принудительная лицензия [162] .

Примечательно, что сходные перечни пределов осуществления исключительных прав можно встретить и в исследованиях зарубежных авторов. Например, швейцарский исследователь В. Штигер к подобным пределам причислил:

1) возможность правообладателя запрещать иным лицам только коммерческое использование патентоохраняемого объекта;

2) использование запатентованного изобретения в экспериментальных целях;

3) исчерпание права;

4) право преждепользования;

5) применение патентоохраняемого объекта при эксплуатации транспортных средств иностранных государств при условии, что эти транспортные средства или эта космическая техника временно или случайно находятся на территории Швейцарии;

6) принудительные лицензии [163] .

Подобный подход порождает ряд возражений логико-правового характера. Во-первых, очевидно, что в рамках подобных родовидовых построений нарушается такое правило логики, как единство основания классификации: смешиваются последствия действий самого управомоченного лица; гарантии, установленные законодателем, в целях обеспечения доступа третьих лиц к некоммерческому использованию патентоохраняемого объекта; последствия введения в оборот товара, объективирующего в себе РИД.

Во-вторых, в основе подобной систематики лежит ошибочное отождествление понятий границ субъективного права и пределов его осуществления, что являет собой грубую теоретическую ошибку. Как было справедливо констатировано В.П. Грибановым, «тот факт, что злоупотребление правом связано не с содержанием субъективного права, а с его осуществлением, с необходимостью требует выяснения тех критериев, которые позволяют отграничить содержание субъективного права и его границы от осуществления права и его пределов» [164] .

Границы субъективного права представляют собой «установленные действующим законодательством абсолютно-определенные (императивные) предписания, четко регламентирующие меру свободы управомоченного лица» [165] , за рамками которых субъект перестает действовать на основании права. Применительно к исключительным правам патентообладателя необходимо вести речь о следующих границах.

Во-первых, – временные границы. Установлен срок действия исключительного права (ст. 1230, 1363 ГК РФ): на изобретение – 20 лет, полезную модель – 10.

Данные границы непосредственно служат обеспечению баланса частных и общественных интересов. Предполагается, что за обозначенный период времени патентообладатели успеют обеспечить эффективную коммерциализацию своей разработки, получить прибыль от эксклюзивного ее использования, что обеспечит должный стимул для инновационной деятельности. По истечении обозначенных сроков изобретения и полезные модели переходят во всеобщее достояние. Любой субъект может их использовать без риска нарушить чужие интеллектуальные права. Обеспечивается общественный интерес в доступе к инновационной разработке неограниченного круга лиц.