— Что?

Это шло вразрез со всем, что я ожидала услышать. Настолько, что я могла лишь растеряно моргать, не в силах осознать сказанное лордом Кастанелло.

— Я готов дать вам развод, — пояснил он.

За спиной хлопнула дверь гостиной, и звук этот прозвучал для меня как выстрел, навылет пробивший сердце. Почему, почему все это происходило сейчас, когда я меньше всего хотела уйти? Когда готова была оставить в стороне свои предубеждения и попробовать — хотя бы попробовать — довериться и вместе отыскать того, кто угрожал нам обоим?

Не дождавшись от меня никакой реакции, лорд продолжил.

— Я вижу, что вам здесь некомфортно. Вам кажется, будто вы окружены врагами и все вокруг желают вам только зла, вы готовы хвататься за любую, даже самую безумную возможность освободиться. Наверное, мне еще после первого вашего побега стоило понять, что ничего не изменится. Я должен был осознать, что вы… — Он оборвал фразу и горько усмехнулся. Его голос был полон глухой тоски.

Мне хотелось подойти к нему, положить руку на обтянутое темно-серым костюмом плечо и заставить его понять, что я больше не верю слухам. Что не считаю его виноватым — наоборот, я почти сложила зловещую мозаику происходящего в стенах поместья, и осталось лишь вычислить истинного убийцу. Но взгляд лорда — усталый, равнодушный, смирившийся — словно пригвоздил меня к креслу.

— Нет смысла мучить друг друга, миледи, раз брак не приносит счастья ни одному из нас, — негромко проговорил он.

Отчего же это не произошло раньше, когда мне не хотелось понимать загадочного человека, ставшего моим супругом, не хотелось помогать ему избавиться от угрозы, отравлявшей его жизнь последние несколько лет? Почему именно сейчас, когда я целиком и полностью завязла в липкой паутине интриг, оплетшей поместье?

— Но ведь это невозможно, милорд, — срывающимся голосом сказала я. — Законники, договор… нам никогда не позволят…

— Думаю, я сумею надавить на нужных людей, миледи, и снять с вас все обвинения во владении ментальной магией. Не волнуйтесь, преследовать вас не будут.

Наверное, мне следовало обрадоваться. Лорд Кастанелло обещал сделать то, что до сих пор не удалось другу Эдвина, автору записок, доставляемых в поместье любовником Лоиссы. И я точно знала: у лорда Кастанелло были знакомства и связи, а еще была эта пугающая упрямая решимость в его светлых глазах. Но почему, почему сейчас?

Я сидела, совершенно ошарашенная, стискивая в руках чашку уже остывшего пряного кофе. Лорд — пока еще мой супруг — молча смотрел на меня. Вид у него был изможденный и нездоровый.

— Я… я не знаю, что сказать, милорд. Он грустно улыбнулся.

— Мне нужно несколько дней, чтобы уладить формальности. У вас еще будет время составить список ваших дополнительных пожеланий.

Допив последний глоток кофе, лорд устало потер виски.

— Прошу меня простить, я плохо себя чувствую, — он начал вставать, но, внезапно пошатнувшись, вынужден был вцепиться в подлокотники кресла. Вздохнув, лорд все же выпрямился и медленно пошел к выходу из гостиной.

В дверях он обернулся.

— Кажется, вы хотели поговорить, миледи. Ваш вопрос подождет до утра? Я готов выслушать вас за завтраком.

Честно сказать, сейчас я была не способна ни на какие связные рассуждения. Да и лорд Кастанелло, похоже, вряд ли сам был в состоянии воспринимать что-либо.

— Может быть, перед завтраком, милорд? — попросила я. — Это действительно важно.

— Хорошо, — покладисто ответил он. — Доброй ночи, миледи.

Я получила то, что хотела. Лорд Кастанелло обладал достаточной властью и влиянием, чтобы добиться снятия обвинительного приговора и гарантировать, что после развода я не попаду прямиком на костер. Возможно, ему было по силам даже помочь мне восстановить лицензию зельевара, что позволило бы, помимо свободы, получить достойную работу и независимость. Я снова вернулась бы на службу к господину Кауфману, сняла бы комнаты с видом на Гранну, подальше от ратушной площади, с которой теперь были связаны не самые приятные воспоминания. И если еще когда-нибудь я и смогла бы увидеть лорда Кастанелло, то разве что мельком, если бы он зашел в аптеку за очередной партией успокоительных зелий для

опекаемого им больного.

Но почему же тогда мне сейчас было так плохо?

В конце концов, я все же провалилась в беспокойную дремоту, полную чьих-то бессвязных криков, слепящего солнца и холода. Круг замкнулся, брак, одновременно спасительный и смертельно опасный, распадался на части, и я будто снова оказалась на площади посреди толпы, на полпути к деревянному помосту и замершим в ожидании безжалостным палачам. Справа и слева глумились, кричали, хохотали тысячи людей, и за их искаженными, перекошенными лицами я не могла различить очертаний костра.

Дорога сквозь толпу плутала, постоянно меняя направление, но я упрямо проталкивалась вперед, пока, наконец, не оказалась на открытом пространстве перед помостом, окруженном цепочкой охранников. На возвышении стоял господин дознаватель, его губы шевелились, но я не разбирала слов. А слева от него…

Я не смогла сдержать крика ужаса.

Костер, предназначавшийся мне, не был пуст. К высокому шесту, торчащему посреди сложенных шалашом поленьев, был привязан лорд Кастанелло. И палач медленно опускал горящий факел на промасленную древесину.