— Я всегда торговлю честно вел! Вон, хоть у Пилия спроси. Он никогда свежесть и вес купленного мяса не проверял и ни разу недовольства не выказал. Все наши уговоры на взаимном доверии зиждутся, — артистично возмутился купец.

— Ну, если ты совершенно невинен, то приобрел бы у правильника откупную грамоту. У тебя-то точно средства на нее сыщутся. К смертникам обычно обращаются, когда хотят огласки своих проступков избежать. А раз ты молвы людской и сплетников не страшишься, иди каяться к правильникам. По счастью в деревне один уже бродит. Позвать? — Демонстративно вскочил с лавки Пол-лица.

— Не горячись. Я бы и рад тебе подсобить, да нечем. Не помню за собой никаких нарушений правил. Нельзя мне ни о чем таком помнить, а уж тем паче трепать. Вся торговля на моей благонадежной репутации держится. Не станет ее, тогда и от проклятия избавляться незачем, — смущенно косясь на Пилия, пояснил купец.

Осознав, что купец нипочем не откроет всей правды о своих темных делишках, Пол-лица мрачно проговорил:

— Остается выманивать проклятие на живца. Это не принесет удовольствия мне и заставит помучиться тебя. Готов к нестерпимой боли?

Купец испуганно уставился на смертника, но ответил неожиданно твердым голосом:

— Ежели иначе не сможешь, то делай что должно. Токмо растолкуй прежде, что твориться будет. Не желаю чуять себя несмышленым телком идущим на заклание.

— Будем толковать при посторонних? — Пол-лица недоверчиво глянул на Пилия и его слугу, подкинувшего поленья в огонь.

— Какие же они посторонние? — отмахнулся купец, проследив за взором Пол-лица. — Это ведь Пилий надоумил меня смертника нанять и даже подсказал, как тебя отыскать. Я поначалу заартачился, но когда проклятие шибче насело, уступил уговорам. Так что пущай он в доме останется и за мной присмотрит. С ним я все же знаком поболе, чем с тобой.

— Ну, как знаешь. Если правильники по какой-то нелепой случайности проведают о наших ухищрениях, то тебе придется долго отвираться и доказывать подлинность личины, — деловито сообщил Пол-лица.

— Личина моя здесь причем? — машинально потирая запястье, изумился купец.

— А притом, что я ее резать буду. Мне кровь из нее потребна, чтобы в обманную личину влить, на себя надеть и тобой притвориться. Рана на личине вынудит проклятие проверить: не помышляешь ли ты улизнуть или одурачить его. Оно заявится прямо сюда в поисках запуганного человечишки, а найдет смертника, сокрытого под образом купца, — со скучающим видом объяснил Пол-лица.

— Разве проклятие не отличит дородного мужичину от потрепанного дорогой худощавого скитальца, — засомневался купец, с сочувствием поглядывая на тщедушную фигуру смертника.

— Проклятие, как корыстная девица, смотрит на личину, а не на внешность ее владельца. С той лишь разницей, что девицу занимает еще и размер кошеля. Взяв у тебя кровь, я стану для проклятия точным твоим отражением, конечно до тех пор, покамест оно не подберется совсем близко. Но полагаю, к тому моменту мне удастся с ним совладать, — сбросив котомку с затекшего плеча, сказал Пол-лица.

— Мне казалось, смертники приглашают для подобных дел живца. Зачем же испытывать на себе гнев проклятия, ведь…, — нежданно вклинился в беседу Пилий, но тут же осекся, будто испугавшись собственных слов.

— Вы недурно осведомлены о привычках смертников для особы, водящей дружбу со скромным купцом, — внимательно вглядываясь в испещренную рябинами физиономию Пилия, отметил Пол-лица. — Действительно, многие из моих знакомых по ордену прельщают деньгами бродяг или просто отчаявшихся людей, чтобы натравить на них проклятие, а самим притаиться в засаде. Такие живцы не ведают, что не получат обещанной платы. Когда проклятие обнаруживает подмену, то не утруждает себя долгими разбирательствами и карает бедняг наравне с настоящими нарушителями правил. Смертнику остается только подкрасться к отвлеченному проклятию, завершив дело ударом исподтишка. Но я при ловле на живца предпочитаю сам изображать приманку. Меня стесняют напрасные жертвы. Они задают кучу ненужных вопросов.

— Благоволите простить. Я не думал подвергать сомнению ваши навыки, — сконфуженно извинился Пилий, искривляя рот в неком подобии примирительной улыбки.

— А вы не опасаетесь находиться рядом со смертником при ловле на живца? Вдруг проклятие меня одолеет, а потом вас с купцом спутает, — испытующе глядя в бегающие глазки Пилия, полюбопытствовал Пол-лица.

— Проклятие вроде бы не трогает тех, кто соблюдает правила. Я пока ни одного не преступил, — стараясь не взболтнуть лишнего, уклончиво ответил Пилий.

— Завидую вашей уверенности. Меня проклятия не прекращают удивлять. Будем надеяться, что на сей раз обойдется без неожиданностей и случайных смертей, — загадочно произнес Пол-лица, разворачивая кожаный сверток, вынутый из котомки.

Сноровисто нацепив окуляр на глаз, смертник взял рукоять кинжала без клинка и потребовал:

— Закатай рукава.

— Я? Оба закатывать? — завороженно наблюдая за действия Пол-лица, прогнусавил купец.

— Довольно того, что на руке с личиной, — бесстрастно подсказал смертник.