— Даже родного сына? — удивился Пол-лица.

— Он прекрасно понимает, что после отлучения вся наша жизнь полетит под откос. Если нам так и так суждено умереть, то пусть она хотя бы под конец не омрачится позором нищенства, — убежденно изрек усач. — Как одолеешь проклятие, стучись.

— Уж не сомневайся, этот стук ты хорошо расслышишь, — туманно пообещал Пол-лица и, подгоняя Савву с факелом, отправился вглубь подземелья.

— А мне что делать? — торопливо засеменив за смертниками, взволнованно проронил парень.

— Ну, сперва поведай мне, с чего все началось. Как тебя угораздило оплошать с индульгенцией? — опасливо озираясь по сторонам, полюбопытствовал Пол-лица.

Потупившись, парень загрустил пуще прежнего и буркнул:

— Отец не велел вам ничего рассказывать.

— Думаешь, он отпустит меня после уничтожения проклятия? — с ухмылкой вопросил Пол-лица. — Или предпочтет избавиться от всяких следов смертника, тишком провезенного в город им самим?

Бирюком таращась на смертника, парень боязливо попятился к стене и сжал губы.

— Твоя рожа красноречивее любых слов, — фыркнул Пол-лица и неожиданно застыл на месте.

На ножке стула, валявшегося у крутого поворота, висел окровавленный рукав сутаны. Внимательно всмотревшись через окуляр, смертник различил на ткани мерклое бирюзовое свечение, тонкой полосой помечавшее рваный край.

— Ладно, поболтали задушевно, пора и поработать. Пропавшие правильники забирались дальше в подземелье? — настороженно обойдя стул, уточнил Пол-лица.

— Вроде бы, — пролепетал парень, завороженно пялясь на рукав.

— Значит, не будем повторять их ошибку. Закатывай рукав, — распорядился Пол-лица, доставая из кармана рукоять кинжала.

— Зачем это? — нахмурился парень.

— Личину надрежу. Папуля же наказал беречь сынка. Попробуем выманить проклятие на кровь. Если повезет, то мы узнаем, где оно засело, — без подробностей пояснил Пол-лица.

Покосившись себе за спину, будто в поисках подсказки, правильник, засучив рукав, нерешительно вытянул руку. Смертник привычным движением поднес рукоять к запястью и, дождавшись, пока кинжал отрастит бирюзовый клинок, быстро ткнул острием в личину.

Парень стоически претерпел дикую боль пронзившую тело, даже не упав на колени. Отерев полившиеся из глаз слезы, он хрипло задышал и гордо выпятил грудь.

— Молодец. Уж сколько дюжих бугаев каталось у меня под ногами, скуля, как брошенные щенята. А тебе хоть бы хны, — уважительно проговорил Пол-лица. — Теперь намажь кровью из личины вон ту стену.

— Зачем? — скривившись, вымолвил парень.

— Когда нагрянет проклятие, и я велю тебе драпать, ты тоже спросишь зачем? — иронично поинтересовался Пол-лица. — Если жаждешь уцелеть, лучше безропотно мне подчиняйся.

Ненавистно зыркнув на смертника, парень прислонил исполосованную красными струйками кисть к стене и напряженно прислушался.

— Кропи другую, — задумчиво произнес Пол-лица.

Покорно прикоснувшись ослабевшей рукой к кладке на противоположной стороне коридора, парень почувствовал, как подземелье содрогнулось.

— Ну вот. Проклятие почуяло твою кровь, — радостно сообщил Пол-лица.

Будто подтверждая слова смертника, из глубины подземелья донесся трубный гул, и резиденцию тряхануло еще раз.

— Похоже, мы раззадорили его как следует. Пошли назад, пока оно не заявилось сюда, — смахнув с капюшона осыпавшийся с потолка песок, перекричал гул Пол-лица.

Срываясь на бег, борцы с проклятием шустро вернулись к двери, которая на удивление оказалась распахнутой настежь. Жавшийся к косяку

усач, заметив смертников, облегченно выдохнул и заорал:

— Ты что, совсем сдурел? Я просил уничтожить проклятие, а не всю резиденцию!

— А стращал, что дверь нипочем не откроешь. Неужто мы чересчур громко шумим? — саркастически справился Пол-лица, выходя из подземелья.

— Весь дом пляшет. Прекрати это немедленно, — беспокойно глянув на окровавленную руку сына, потребовал усач.

— Как-то настроения нет. Умаялся я, мотаясь между проклятием и правильниками, — скроив жалобную гримасу, отказался Пол-лица.

— Да я тебя на костер… сейчас же… поганец этакий! — брызжа слюной, яростно взревел усач.

— Ну, это вряд ли. У тебя же вроде как осталась всего-то неделя. Другого смертника так быстро в окрестностях Первого города шиш сыщешь. А я без грамоты, дозволяющей мне свободно разгуливать по улицам, больше палец о палец не ударю, — демонстративно убрал руки за спину Пол-лица. — Не обессудь, но на слово я тебе как-то не верю.