ничего. Стараясь не встречаться глазами мы, как по команде,

разошлись в разные стороны. Он – к шкафчику, где стояли

графины с алкоголем, я – в банную комнату, мучаясь от почти

непереносимогo желания смыть переживания сегодняшнего

дня. Однако под аркой, ведущей в спальню, мне пришлось

встать – длина невидимого поводка не позволяла сделать ни

шага дальше.

Взору открылась «чудесная» картинка: в комнате мистически

дрожали свечи, на простынях лежали золотистые лепестки

анатий. Похоже, Верония пыталась намекнуть любовнику, что

пора бы им осыпать головы свадебными цветами, а мне теперь

мучиться от аллергии. Несправедливо.

– Я хочу помыться, - не оборачиваясь, грозно проговорила я.

– я напиться.

Злясь, я дернула плечом. За спиной что-то истерично

звякнуло и прошелестело сдавленное ругательство.

– Наши отношeния с Веронией закончились здесь и сейчас.

Точка, - сердито бросил он. - Откровенно сказать, для меня ее

появление оказалось странным сюрпризом. Похоже, мне пора

менять лаея.

– Я ничего не спрашиваю.

– Зато выразительно молчишь.

Скрипнув зубами, я резко обернулась к бывшему мужу.

Оказалось, поводок не позволил Доару приблизиться к

вожделенной полке с напитками. н наливал соврен на весу.

Видимо, чтобы достать стакан и тяжелый графин, пришлось

тянуться. Из вредности я подвинулась. Рука у Доара невольно

дрогнула,и спиртное, окропив штаны, плеснулось мимо бокала.

– Демон тебя дери, Аделис! – вспылил он. – Я взрослый

мужчина с нормальными потребностями и не обязан

оправдываться!

– Да разве я спорю или предъявляю претензии? - взорвалась в

ответ я. – Но хочется, чтобы ты умерил свои потребности и

потуже завязал штаны, пока мы вынуждены жить в одной

спальне. Или предполагается, что я должна держать вам

свечку? А, может, вообще присоединиться?

– Присоединиться? - неожиданно тихим, но страшным

голосом переспросил Доар, будто плохо расслышал.

– Да! – лопаясь от злости, выпалила я. - Догоним твою

любовницу и предложим… присоединение?

– А зачем нам кого-то догонять? Давай вдвоем, - вкрадчиво

предложил он, оставляя графин с бокалом на столике и

сдергивая с плеч пиджак.

– Ты что делаешь? – охнула я, когда oн швырнул тряпку мне

под ноги.

– Раздеваюсь!

Медленно и неуклонно, Доар начал надвигаться на меня,

оттесняя в спальню.

– Натяни обратно свои шмотки!

В ярости я подхватила с пола пиджак и комом метнула Доару

в лицо. В меня полетел сорванный с шеи шелковый галстук.

Противник схватился за пуговицы на рубашке.

– Только попробуй снять эту рубашку, и я тебя…

– Заморозишь, эсса Хилберт? - прорычал он.

Идея была отличная, но только синеющего хладного трупа

для полного счастья мне не хватало!

– Я… я в тебя ботинок брошу! Сейчас сниму и брошу! –

подпрыгивая на одной ноге, я стащила башмак и швырнула в

бывшего мужа. С меткостью у меня всегда были некоторые

проблемы, да еще от ярости дрожали руки, поэтому ботинок

вмазался в косяк, не причинив бывшему мужу никакого вреда.

Более того, пока я ковырялась со вторым башмаком, Доар

успел расстегнуть рубашку и теперь маячил гладким крепким

торсом.

– Ради светлых богов, оденься, Доар Гери!

– Я тебя смущаю? - прорычал он.

– Ты меня бесишь!

Падение случилось в один момент: неожиданно я уперлась в

изножье кровати и начала терять равновесие. Изумленно

таращась на Доара, я неловко балансировала на пятках и

размахивала ботинком. Тут бывший муж решил мне помочь и

дернул за рукав. Подозреваю, что хoтел схватить за запястье, но

пальцы соскочили,и платье протестующее затрещало,

расходясь по шву. Мы с Доаром завалились на засыпанную

лепестками анатий кровaть.

Я тяжело дышала, как после энергичной пробежки. От гнева