Бангладор тепло улыбнулся рыцарям и, похлопав каждого по стальному плечу, повел избранников в их последний поход.

3-й месяц весны, 18 день, Трида

456 год от основания королевства Магория

Разлепив морщинистые веки, Блейк долго смотрел в потолок, пытаясь понять, где находится. Вначале ему показалось, что он лежит на кровати в своей каюте, но деревянный свод, сложенный из треснувших досок, отличался от ровной корабельной кладки. Мысль о том, что он больше не капитан, и даже не моряк, пришла не сразу. Кровати за спиной тоже не оказалось, как не было привычной качки.

Осознав, что сидит в умягченном подушками кресле напротив открытой двери, Блейк побледнел. Вскочив на ноги, он схватил со стола старую абордажную саблю и замер в стойке, чуть приподняв изогнутое лезвие. Безразмерная белая рубаха свободно повисла на теле. Короткий черный джеркин без рукавов Блейк заранее распахнул. Сейчас он напоминал пирата, готового к схватке. Взгляд скользнул по стене, остановившись на двери, где над входом висели два позолоченных колокольчика. Блейк поспешил туда и выглянул наружу. В сосновой роще на утесе было тихо, лишь утренний бриз трепал игольчатые кроны. Узкая тропинка уводила за каменные кручи вниз по склону, исчезая в зарослях волчьей крапивы. У обрыва шуршала трава. В скалах пели горные овсянки. На острове начиналось обыкновенное утро, только совсем раннее, и без прикрас.

Блейк посмотрел на море. Квадратная башня маяка, в которой он жил последние девять лет, стояла на скалистом уступе. Отсюда открывался чудесный вид на долину Готфорда и громадную песчаную лагуну. Город, стелившийся по ее краю, по форме напоминал перевернутый кавалерийский щит. Верхняя его часть острым клином врезалась в лесистые холмы на востоке. Нижняя часть целиком прилегала к морю, откуда по лазурной глади скользили лодчонки и корабли. Сейчас все это легко могло уместиться у него на ладони.

Он поднял левую руку и накрыл ею город вместе с бухтой, а затем сжал все это в кулак. Чудесным вид мог показаться лишь тому, кто был здесь впервые. Ему эта картина давно опостылела; и остров, и город, и люди, — все. Будучи смотрителем маяка, он должен был поддерживать огонь в жаровне на вершине, а когда прибывал торговый или рудный флот, извещать городского секретаря, посылая в ратушу голубя с короткой запиской. Больше от него ничего не требовалось.

Повернувшись к морю спиной, Блейк трусцой оббежал кирпичную башню, наспех осмотрев капканы и ловушки. Маяк стоял в нескольких милях от городских ворот. Попасть сюда можно было только через лес, взобравшись по крутой горной тропе. Место не самое опасное. Рядом в долине была пилорама. Местные охотники часто поднимались на утесы. Тем не менее, причин опасаться вторжения извне хватало. Дальше за скалами начинался Лес мирквихттов — заболоченная чащоба, где помимо рогатых чудовищ и подземных червей бульвирмов водились десятки других тварей. Еще дальше за лесом стелился дикий край, упиравшийся в цепь неприступных гор на севере, которые местные называли Скалистым пределом. Из глуши к нему забредали в основном стервятники — бескрылые птицы с острыми клювами и роговыми пластинами на спине, издали напоминавшие огромных куриц. Он тоже охотился на них, когда хотел свежего мяса. Иногда встречал волков. Пару раз даже видел их громадных сородичей гримлаков. Жизнь за городскими стенами была именно такой. Каждый день встречаешь какого-нибудь урода и рискуешь напороться на нож бандита.

Осмотрев уступ, Блейк вернулся внутрь и прикрыл дверь. Постоянно держать ее закрытой он не мог. Весной в его кирпичной тюрьме становилось невыносимо душно. Держать ее открытой долго, впрочем, он тоже не смел. Еще раз взглянув на колокольчики, Блейк покинул нижний зал и побрел вверх по каменной лестнице.

Все-таки прав в ту ночь оказался старина Вудберт. Пятнадцать лет назад он и слушать его не хотел, а теперь, глядя на море, вспоминал приговор ежедневно. Даже опытный моряк со временем теряет в цене. Последнее морское путешествие он совершил девять лет назад, и то в качестве каботажника. Ныне и глаз стал хуже, и ноги слабее. Пришлось ему — тертому морскому волку — признать, что старики и впрямь никому не нужны. Поначалу он был рад, что губернатор разрешил ему занять место почившего смотрителя маяка. Тогда он хотел быть полезен городу, боялся, что от него избавятся, как от других никчемных стариков, но радость была недолгой. Маяк, похожий на сторожевую башню, не шел ни в какое сравнение с белокаменным исполином, который он много раз видел на острове Тайрун. Тот велинкронский маяк содержали полдюжины смотрителей, сильных и ловких, способных на одном дыхании преодолеть двести восемьдесят ступеней. Этот кирпичный каземат мог обслуживать даже немощный старик. К тому же каждое утро просыпаться и смотреть на море, которое когда-то смог приручить, и в которое уже никогда не сможешь выйти — было настоящей пыткой.

— Ах, Вудберт, Вудберт, — причитал Блейк, с трудом взбираясь по крутым ступеням, — удави тебя спрут. Как всегда со своей житейской мудростью оказался прав.

Доковыляв до голубятни, занимавшей средний ярус башни, Блейк ссыпал птицам зерна и побрел дальше. Весь путь до вершины по крутым лестницам занял у него немного времени. Очутившись наверху, он подобрал оставленные под жаровней молоток и гвозди, и стал взбираться выше по приставной лестнице. Два месяца назад, после сезона весенних дождей прохудилась крыша. Ремонт ее был запланирован городским секретарем примерно в тоже время, а потом благополучно отложен. Помощник губернатора Гуннар был занятым человеком, и по вполне понятным причинам пропускал такие мелочи мимо ушей. Блейк прекрасно понимал, почему, ведь если ударит ночной ливень и вода затушит огонь, уцелевшие моряки с разбившегося судна придут с топорами не к Гуннару, а к нему.

— Ах, Вудберт, Вудберт, — повторил Блейк, примостившись на краю деревянной конструкции.

Сорвав старую доску, он просунул ее сквозь дыру и швырнул в жаровню. Затем положил на раму свежую заготовку. Взгляд скользнул с высоты на песчаный берег и непроизвольно потянулся влево, коснувшись пристани, где они последний раз стояли все вместе пятнадцать лет назад.

— Но кое в чем и ты ошибся, друг мой.

Муж Астрид в ту ночь привез печальные известия. Брат Адельгейды все-таки скончался. Какими бы набожными не были Вудберт и Адель, Нисмассу их молитв явно было мало. Каменного скорпиона юноше ниспослал не иначе как сам Ниргал. Именно так заключил плотник, по-простецки списав случайную смерть юного форда на волю богов. Адельгейда умерла от мора спустя два года в сезон осенних поветрий. Смерть на этом не остановилась, и через год скосила еще одного члена их семьи. Муж Астрид не вернулся из последнего плавания, утонув вместе с кораблем близ Доран Тара. Выжившие моряки принесли эту весть вместе со шпагой капитана, узелковым письмом и его судовым журналом, которые тот вверил товарищам перед смертью. Детей она ему так и не родила. Деньги быстро закончились. Пришлось обнищавшей вдове продать дом в верхнем пределе и переселиться в тесную мастерскую ворчливого дяди.

— Говорил же я тебе, Вудберт, — бубнил себе под нос Блейк, с усердием забивая гвозди. — Мир во власти случая. Он тут единственный господин. Боги давно нас не судят.

Для верности ударив молотком по еще раз, Блейк сорвал следующую доску. По-хорошему следовало снять всю крышу и покрыть ее заново, но длинные гвозди нынче были в цене, а ходить в кузнечный цех и вымаливать материал именем губернатора он не собирался. Пусть уж лучше гниют. Еще лет пять прослужат, а там, глядишь, его и на свете уже не будет. Блейк опомнился, посмотрев на лес. Что-то он замахнулся. Тут и через пять дней можно на пир к червям пожаловать.