Наконец хищник опустил уши. Настала пора действовать. Юноша выпрямил спину, задержал дыхание и натянул тетиву до предела. Как только фаланга большого пальца уперлась в подбородок, он сделал ход. Раздался оглушительный щелчок. Все как обычно, но в этот раз волнение его подвело. В самый последний миг он приподнял лук, не дав стреле до конца покинуть полку. Сосновый стержень со свистом пролетел над головой хищника, срезав тому часть уха. Гримлак взвизгнул и подпрыгнул так высоко, что горбом почти коснулся нижних веток соседнего дерева.

Охотник отбросил лук и выхватил мачете. Зверь не заставил себя ждать. Затрещали кусты. Юноша уклонился от щелкнувшей пасти, в падении перехватив зверю заднюю лапу. Гримлака занесло. Брызнула кровь. Охотник вскочил на ноги и, не оглядываясь, припустил в сторону опушки. Горбатый волк ломился следом, норовя достать беглеца зубами. В какой-то момент ему удалось добраться до локтя, и юноша вскрикнул, расставшись с оружием. Свежая кровь придала хищнику сил. Он бросился на жертву с удвоенной яростью, но и теперь не смог настигнуть. Беглеца спасали плотные заросли орешника.

Выбравшись на поляну, охотник споткнулся о корни и упал. Искупался в ворохе прошлогодних листьев. Пополз вперед. Гримлак приземлился на лапы позади него и, оттолкнувшись от земли еще раз, взмыл в воздух. Юноша перекатился на бок, встретившись взглядом с монстром. От подернутой злостью морды его отделяло несколько футов. Гримлак сделал шаг, затем другой, разинул пасть и бросился на жертву, но на полу пути в изумлении замер. Тонкий слой листьев у него под лапами пришел в движение. Яростно барахтаясь, гримлак заскулил и стал исчезать под землей.

В следующий миг лес огласил яростный вой. Из ямы-ловушки донеслось утробное рычание вперемешку с противным бульканьем. Молодой охотник раскинул руки в стороны и рухнул на землю. Когда в яме стало тихо, он поднялся и подошел к землистому краю ловушки. Гримлак лежал на дне, встряхивая окровавленной головой. Из мохнатого туловища торчали два заостренных кола. Еще один, сломанный, застрял в шее. Наблюдая за конвульсиями животного, юноша недовольно кашлянул, попутно убирая прядь светлых волос со лба.

Вооружившись луком, он вернулся к яме и добил раненного монстра. Победа над грозным хищником не принесла ему наслаждения. Если бы не волчья яма, которую он вырыл две недели назад, землю со временем украсил бы очередной скелет, коих в окрестностях Готфорда было в избытке. Везение чистой воды. Никакой тактики. Никакого внимания. Даже шкуру не удалось сберечь. Пусть он искусно управлялся с луком, но лишившись его, становился беспомощным, как слепой детеныш свинокрыса.

Достав из тайника под корнями дуба веревку, он спустился в яму и обвязал ее конец вокруг туши. Вытягивая тело зверя, молодой охотник заметил, что деревянный талисман выскочил из-под кожаных пластин и теперь болтается снаружи. В этот миг чащу накрыло золотистое свечение. Первый луч солнца пронзил кроны деревьев и упал на деревянную безделушку. Потемневший от времени меч давно загрубел, став твердым, как камень. Пару лет назад ему даже пришлось обработать его лаком, чтобы тот не натирал грудь.

Этот талисман с каждым годом беспокоил его все сильнее, как беспокоили те, ради кого он поклялся его носить. Юноша шумно вздохнул и, размахивая мачете, зашагал к орешнику мастерить носилки.

***

Зеленое море пшеницы колыхалось на теплом ветру словно мираж. То тут, то там на просторах полей чернели фигурки сторожевых чучел, угрожающе распростерших костлявые руки-палки. Крестьян поблизости не было. До сезона сбора урожая землевладелец обязывал их трудиться на лесоповалах, ухаживать за домашней скотиной и вести огородное хозяйство. Всякий раз, проходя по этой пустой дороге меж полей, Гримбальд вспоминал детство и своего жестокого хозяина. Нынешний владелец долины — барон Орвальд — отличался от своего великодушного отца. Существуют на свете люди, в которых не осталось ничего светлого. Со временем они как будто выгорают изнутри, а смыслом их жизни сводится к накоплению ценностей. В Орвальде давно привыкли видеть одного из таких людей. Лендлорд был жаден и жесток. С простыми людьми говорил свысока. Городское ополчение мечтал истребить. Нисмантов и бродячих проповедников на дух не переносил. Сильных людей презирал и боялся. С собственными крестьянами обращался как со скотом, изнуряя непосильной работой, а подёнщикам часто урезал жалование. В городе даже ходили слухи, что он хочет стать губернатором острова и снаряжает армию наемников для междоусобной войны с королевскими арендаторами.

Подобный бред Гримбальд слышал часто. Хотя, зная характер землевладельца, можно было бы догадаться, что толстяк попросту боится нового восстания. В свое время, когда они с отцом батрачили на ферме Годвина, он вдоволь насмотрелся на последствия этого страха. В срединной долине зависимые крестьяне был рабами, а свободные люди, такие как он и его отец Кэрк, жили в страхе, постоянно ожидая подвоха от наемников. Орвальд старался контролировать всех и постоянно искал врагов, главными из которых были «муравьи» — последователи мятежного Тайлера. С момента смерти Роберта долина превратилась в бурлящий котел, куда по глупости продолжали прыгать люди. В тот день, когда отец ушел оттуда, став охотником, он был самым счастливым парнем на острове, пусть и случилось это после страшной трагедии.

Вороша недобрые мысли, Гримбальд добрался до перекрестка и ненадолго остановился. Носилки, которые он смастерил из веток орешника, потяжелели вдвое. Рой зеленых мух становился все больше. Тащить тушу громадного волка становилось все труднее. Осмотревшись, он повернул вправо, и побрел в сторону утесов. Надо было обойти две сторожевые башни.

Сложенные из дерева и огороженные частоколом по типу военного форта, они стояла на краю долины по обе стороны дороги. Жившие там наемники обычно досматривали повозки торговцев и взимали с них плату, если те собирались торговать на землях Лендлорда. Веских причин сторониться псов землевладельца у него не было. Орвальд никогда не запрещал охотиться на своих землях, а наемники никогда не досматривали вольных стрелков. Тем не менее, он решил обойти форпост стороной.