После этого я просто перестала отвечать. Долгое время он злился, потом пытался добиться ответа от меня, но я молчала до тех пор, пока дверь не открылась и внутрь не вошла тоненькая девушка с короткими каштановыми волосами. Из-под ее шевелюры торчали острые кончики ушей. Войдя, она тут же опустила голову и проговорила тоненьким голосом:

— Миледи, прошу, пойдемте со мной. Мне было приказано подготовить вас к приему.

Я облегченно вздохнула, взяла платье и вышла вслед за девушкой, которая, судя по наряду и манерам, была служанкой. В длинном коридоре, ведущем наверх, мы встретились с Элис. Она была явно не в духе: стояла рядом с двумя охранниками, которые крепко держали ее, и шипела на них, клацая зубами, а ее зеленые глаза хищно сверкали, отражая блеклый свет догорающих факелов. Но, увидев меня, она расслабилась и выдохнула:

— О, боги, Лия, я так рада тебя видеть!

Нам позволили обняться.

— Я думала, что нас будут держать здесь подольше, — призналась она, — у меня так болят руки после кандалов!

Я ошалела. Чарли упоминал, что Элис находится в подземелье, но я не думала, что все так серьезно. Вслух посочувствовав ей, я позволила служанке увести себя дальше, а Элис со своей непреклонной свитой последовала за нами. Через несколько шагов мы очутились на лестнице, которая вела наверх. Спустя три пролета, служанка пропустила меня вперед, в маленький коридорчик с одной единственной дверью в конце. За деревянной дверью со сломанной ручкой оказалась маленькая комната, служившая, видимо, одной из спален для прислуги. Стены были голые, не считая огромного, занавешенного порванной тканью, окна. На полу лежал выцветший красный ковер, а мебелью служили один стул и небольшая кровать. Служанка попросила охранников удалиться. Они послушались, но один из них перед уходом попытался что-то сделать бедной девушке. Та сжалась; видимо, это было не в первый раз. Но тут же подскочила Элис, которая размахнулась и полоснула когтями по щеке охранника. В ярости, он схватился за рукоять плети, висевшей у него сбоку, но, опомнившись и проворчав проклятия, удалился вслед за напарников, потирая кровоточащую щеку. Элис удовлетворенно потерла руки и строго обернулась к служанке.

— Ты обязана защищать свое достоинство, тебе это известно? Почему ты позволяешь этим свиньям к тебе прикасаться?

— Простите, — прошептала она.

— Как тебя зовут? — вдруг спросила моя подруга, но девушка не ответила. Так мы больше и не слышали ее голоса. После того, как она одела нас и простенько заплела — по косичке с вплетенными цветами — пришел тот самый охранник, и передал девушке приказ. Элис краем глаза прочитала его. Ничто не выдало ее эмоций, только лишь глаза слегка расширились — то был приказ незамедлительно явиться к королеве. А служанка только всхлипнула, поклонилась нам и, провожаемая удовлетворенным взглядом охранника, удалилась. Позже оказалось, что этот мужчина пожаловался королеве на неподобающее отношение к его персоне. Служанке выжгли язык и продали в рабочий дом. Но, понятное дело, узнали мы об этом далеко не сейчас. А в данное время мы с Элис просто сидели на кровати девушки и ждали. Но ждали мы не долго: вскоре в комнату вошел наш недавний знакомый, который представился как Ферроу. Элис удивленно выпучила глаза, глядя на него. Мы вскочили с кровати, а Ферроу, улыбаясь, пожал нам руки.

— Так и знал, что мы еще встретимся, девушки! Как я рад, как рад.

Казалось, руку Элис он тряс до непозволительности дольше, чем следовало бы, и она, не зная, куда себя деть от смущения, внимательно разглядывала свои ботинки. Я искренне надеялась, что смущение было притворным — ибо если даже Элис чувствует себя неловко — что должна чувствовать я?

— Зачем вы тут? — удивленно спросила я, когда приветствие закончилось.

— Я принес вам туфли, — с этими словами он передал нам обувь, — а также, Ее Величество приказала мне привести вас к ней. Все ваши друзья ждут у двери.

Мы быстро натянули туфли, которые — о боги — были нам обеим впору, после чего Ферроу предложил нам взять его под руки. Элис вопросительно посмотрела на меня, но пришлось принять его предложение. Из вежливости. За дверью действительно ждали наши друзья. Они были одеты в очаровательные пиджаки с жабо. Они выглядели так непривычно нелепо, что я хихикнула. Но Ферроу не дал нам поговорить, хотя никто и не изъявлял желания. А Чарли и не взглянул на меня вовсе.

И вот, спустя шествие по лестнице вверх, долгий поход по разным коридорам, мы, наконец, вошли в тронную залу. Жаль, дороги я почти не запомнила. Не успели открыться внушительные резные ворота, как я ахнула: зала представляла собой очень большое, максимально освещенное помещение, увешанное канделябрами, люстрами и красными с золотым коврами. У одной из стен играли несколько музыкантов. А у стены, что была прямо напротив двери, находился выступ, на котором стоял огромный трон в виде головы дракона. Если бы не его золотой цвет, он был бы очень пугающим. А на троне, разумеется, сидела Оливия, королева этой страны, слева и справа от которой, вытянувшись по струнке, стояли шестеро мужчин, одетых в туники. На поясе у каждого висели позолоченные полуторные мечи. Я быстро огляделась в поисках Деметрия, и заметила его в затененном углу. Он слегка кивнул мне в знак приветствия.

По правде говоря, я не думала о нашей предстоящей встрече с Лив как о чем то странном. Мне казалось, что я войду в тронную залу, она посмотрит на меня и вспомнит все из ее прошлой жизни, просто потому, что по-другому не может быть, я не верила в иной исход. Но я глубоко ошибалась. Ферроу построил нас перед ней в шеренгу и попросил преклонить колени. Но никто из нас не шевельнулся, хоть мои колени от страха так и хотели предать меня и упасть в обморок. Изабелла терпеливо ждала, сидя на троне. Уэйл вызывающе вскинул голову и посмотрел ей в глаза, а она в ответ сощурила свои. Мы наблюдали за этим почти невидимым поединком. В конце концов Ферроу вышел вперед, поклонился чуть ли не до пола и объявил чуть дрогнувшим голосом:

— Ваше Величество, я привел вам тех, о ком рассказывал. Уэйл Джайрс и его свита. Мы поймали их на магическом рынке, который в этот раз находился почти под вашим дворцом.

Я изумленно открыла рот и резко повернула голову в сторону Ферроу. Тот невозмутимо смотрел на Изабеллу, тогда как лица моих друзей вытягивались. На лице Уэйла отразилась боль: он понял, что его предали. Я бросила взгляд на Деметрия, который равнодушно пожал плечами, как бы говоря: "А я ведь предупреждал, что я не причем".

— Ты будешь вознагражден за службу, — донеслось с трона. Это был не голос Оливии. Этот голос был более властный, жесткий и холодный.

— А теперь вон, — сказала Изабелла, и Ферроу удалился, не глядя ни на кого из нас. Затем королева обратилась к нам:

— Преклоните колени.

Понятное дело, никто из нас вновь не пошевелился. Я снова взглянула на Деметрия, и тот в ужасе выпучил глаза и начал одними губами просить меня преклониться. Но я не могла сделать этого, никто не может меня осуждать. До тех пор, пока на ногах стоял Уэйл, никто из нас не должен был повиноваться. Он — наш вождь, а не эта девушка. Изабелла, точнее, Оливия, когда-то, казалось бы, очень давно, была моей подругой, преклониться перед ней значило переступить через свое достоинство. Это было выше моих сил, по крайней мере сейчас. Я могла сделать реверанс в крайнем случае, но на встать на колени — ни за что, не по своей воле. Все вы выжидающе смотрели на королеву. Все, кроме Уэйла. Что-то мне подсказывало, он знал, что нас ждет. Изабелла звонко рассмеялась.