Но я и тогда уже мог сказать, что смерть несчастного не была лёгкой. Изуродованное лицо, на правой руке не хватает двух пальцев – видимо их отсекли, когда он защищался – вместо грудной клетки кровавое месиво, широкий след от ножа на горле,из приоткрытого рта... Я наклонился ближе, чтобы рассмотреть, что же именно торчит изо рта убиенного и едва не осквернил беднягу содержимым собственного желудка.

– Ну, по крайней мере стало понятно, зачем ему штаны спустили, - пробормотал я.
– Надеюсь, хотя бы эту подробность несчастная вдова не успела рассмотреть.

Покрутившись еще какое-то время по стайнику, я подробно описал место преступления, прихватил с собой внушительного вида мясницкий нож, которым, пo всей вероятности,и наносились удары,и вышел во двор в поисках жены усопшего. Снаружи мало что изменилось. Народ по-прежнему клубился и жужжал, будто стайка любопытных нектаринов*, вдова Но, зябко кутаясь в пуховый платок, сидела у приоткрытого окна. Где-то плакал ребёнок. Толстый брок* на крыльце лениво мыл перепонку между пальцами на задней лапе.

Подозвав к себе одного из праздно шатавшихся мужиков, я велел тому сбегать к храмовникам и предупредить, чтоб не смели к телу прикасаться без моего особого разрешения, а затем метнулся к градоначальнику.

– Я и сам к нему обязательно наведаюсь. Участка-то в ваших Красных Горах нет, но было бы неплохо, чтоб он прислал сюда трёх-четырёх мужичков, чтоб снесли убиенного в мертвецкий ледник... Ледник-то у вас, надеюсь, есть?

– Ледник есть, - улыбнулся мужик, продемонстрировав отсутствие доброй половины зубов,и почти сразу ускакал ленивой рысью в снежную даль.

Я же поднялся на крыльцо, намереваясь перекинуться ещё парой слов со вдовой,и даже уже за ручку двери взялся, как за моей спиной загудела, заворчала вoлна народного недовольного удивления.

– Да быть этого не может! – пробасил кто-то мужским голосом, коротко вскрикнула и заплакала енщина, и пoчти сразу послышалось горестное:

– Уби-и-и-или, ироды!!

– Опять? – я тихо выругался сквозь зубы и с мрачным видом оглянулся.
– Кого на этот раз?

Вот тебе и тихий городок, в котором и участок-то упразднили за ненадобностью. То сто лет ни одной насильственной смерти,то две за одно утро. И это я еще о банде мошенников молчу.

– оворят, Папашу Мо, – ответил на мой вопрос один из мужиков. – Мол, кто-то видел, как лекарь кого-то в повозку грузил...

– Так, может,и не убили еще никого?
– подал голос кто-то из толпы. – Что ты народ в панику вводишь?

– Да никого я не ввожу, чего прицепился? За что купил, за то продаю. Малец Грейску-на прибегал, сказал, что соседская бабка его бабке сказала, что дядька Вей видел, как от инна лекарский скат отъезжал после того, как на него загрузили кого-то в носилках. Уж и не знаю, с чего все взяли, что там обязательно покойник. Да еще и Папаша,долгих лет ему жизни.

«Значит, Папаша, – с мрачноватой ехидцей подумал я.
– Не иначе как надорвался мужик... Шутка ли, единственный осеменитель на всё Красногорье...» И тут же мысленно прикрикнул на себя: «Завидуешь, Кэйнаро?»

Задумался.

Нет, местному производителю девочек позавидовать, конечно, можнo было, но я не завидовал. Не спорю, здорово, наверное, когда к тебе девки табунами идут, а ты ради этого и пальцем не шевелишь. И я бы, пожалуй,даже не отказался от такого волшебного свойства. Но одна составляющая этого уравнения не давала мне покоя: байстрюки. будущих детях своих я, по большому счету, еще не задумывался, достаточно было и того, что я давно и прочно для себя решил: все они у меня будут рождены обязательно от любимой енщины. Чтобы как у деда с бабкой было, по-настоящему, а не как у родителей...

– Где хоть этот ваш Папаша живёт?
– нахмурившись, спросил я, но тут же передумал:

– Хотя нет. Кто-нибудь проводит меня к лекарю, раз жертву всё равно туда увезли?

В маленьких городах, по старинной традиции, небольшую больничку лекари и маг-целители устраивали прямо при доме, отдавая под это дело либо крыло дома, либо флигель, зависело от того, насколько богат регион, городок или oтдельно взятый лекарь.

– Да чё провожать-то, - откликнулся один из мужиков. – Он в доме, где раньше учителка ила, обитает. Прямо дверь в дверь. Чай, и сами найдёте, господин ворнет.

Значит, возле учителки. Отлично. Где в Красных Горах находится школа, я знал, потому еще раз напомнил мужикам, чтобы послали когo-то к градоначальнику и поскрипел по белому снежку к старенькому, но невероятно уютному даже с виду зданию, где местная детвора училась писать и читать. Ещё когда я только впервые увидел этот симпатичный домик,то подумал, что шкoла должна быть именно такой – тёплой, цветной, со слегка покосившимся крылечком и весёлыми окошками, на которые ученики самолично клеили вырезанные собственными руками снежинки. И чтобы в главном зале обязательно была изразцовая стена, раскалённая и исписанная посланиями бывших ученикoв. Чтобы старик-сторож сообщал об окончании урокoв жутким треском старого медного колокольчика. И чтоб после уроков снежки и догонялки. Ну, или партийка-другая в убийцу*. В общем, чтоб всё то и так, чего в моём детстве не было и в помине.