– Ну, что ж… Маловерoятно, значит маловероятно. Кто я такой, чтоб властям не верить, правда, господин ворнет? А к лекарю я вам дорогу укажу, отчего не указать?

Мы вышли из котельной и, обойдя домик вокруг, оказались в начале узенькой тропки, ведущей вглубь школьного сада.

– По стежке на параллельную улочку выйдете. Тупиковую. Там лекарь и обитает, напротив жилища вдовицы Мо.

«Вдовицы Мо?» – температура тела повысилась на пару градусов, когда я вспомнил приятные глазу округлости и всклокоченные со сна рыжие волосы. Вдовица Мо – это прелесть до чего хорошо. В том cмысле, что хороша. Вот на обратном пути к ней и зайду, узнать, как она в дорогу собирается.

– И шапку наденьте, – проворчал Рой, услужливо протягивая мне меховой треух. Откуда взял только?

– Да не...

– Наденьте, - категорично и с убийственно серьёзным видом. Я про герлари только в книгах читал, но что-то мне подсказывало, что лучше с ними не спорить. Если этот Рой, конечно, герлари.
– Простынете ещё, чего доброго.

И так на мою куртку посмотрел, что я понял: надо бежать поскорее к дому лекаря, а то этот фокусник сейчас из-за пазухи выудит тулуп, и тогда мне останется только всплакнуть над безвременно скончавшимся чувством собственного достоинства.

Махнув рукой ласковому и до смешного заботливому убийце, я поспешил в указанном направлении. За пирогами с совершенно невероятным мёдом я, кажется, совершенно забыл о времени и о том, как короток в зимних горах день.

Смеркалось. Особняк лекаря приветливо подмигивал мне праздничной иллюминацией и тепло светящимися окнами, но я сразу же свернул к длинному одноэтажному флигелю, в котором без труда опознал больничное крыло.

«Загляну на минуточку сюда, - решил я, - если лекаря тут и нет,то при больных-то всё равно кто-нибудь должен быть. Помощник там или сестра милосердия… Пообщаюсь сначала с Папашей, если он при сознании».

Расчёт мой был простым. Не пoнаслышке зная о привычках столичных целителей запрещать всё, что только можно запретить, я разумно предположил, что и местный лекарь от них отличаться не будет, заявит, что больному ни в коем разе нельзя ни с кем разговаривать – а у мея покойник в леднике лежит, и следствие стоит. Вот отправлю я завтра поутру в Лэнар нарочного с донесением, вот дождусь специалистов из столицы, что я им говорить буду?

– Простите великодушно, но свидетели не опрошены, маг-следы не проверены, а подозреваемых и вовсе нет?

Да меня не только бригадир, меня вообще все на смех поднимут.

Тут я, конечно, лукавил сам перед собой. Если бы приехали в Красные Горы столичные шерхи – настоящие, а не такие, как я, - хоть завтра, хоть прямо сейчас, я бы нашёл, о чем им рассказать. Взять, к примеру,того же герлари – чем не подозреваемый? Но что-то мешало мне зачислить милаху Роя в ряды убийц. Да и сообщать о нём куда следует я тоже не очень-то спешил, оправдывая себя тем, что прежде, чем такие громкие заявления делать, надо всё как следует выяснить. Как говорится, быстро только карфья уха варится, а над настоящим рыбным супом еще потрудиться надо.

В общем, хороший был план, придраться не к чему. Одна беда, лекарь почему-то крутился у постели больного сам, вместо того, чтобы по примеру более опытных столичных товарищей по цеху, переложить всю грязную работу на плечи служек и помощников.

– Вы по какому вoпросу? – проигнорировав моё приветствие, спросил он.
– Приходите в приёмные часы, я сейчас занят.

– Насчет мертвеца бы парой слов перекинуться, - проворчал я и, переведя взгляд за спину лекаря,туда, где внушительной горой возвышалось тело схлопотавшего удар Папаши Мо, услышал, с каким грoхотом на землю упала моя челюсть.

– Святая вода! – ахнул лекарь.
– Какой мертвец? С ума посходили… Жив Папаша, жив… Спит только. Я ему сильное лекарство дал, раньше завтрашнего обеда не проснётся, а вы заладили, мертвец-мертвец…

Спит. Я не смог сдержать oблегчённого вздоха. Не то чтобы я боялся быть узнанным. Самому мне с Папашей вcтречаться никогда не приходилось, но вот портретик его в нашем учаcтке имелся. Только имя под ним иное значилось, ни разу не Папаша Мо, добряк, стругатель девок и почётный житель Красных ор, а известный контрабандист и главарь банды Рыжий Папахен. Известная личность, ничего не скажешь. Одна беда: я знал, что он преступник, мой бригадир знал, каждый шерх в Лэнаре и его окрестностях тоже был в курсе дела. Но при всём при этом ни свидетелей, ни доказательств не было.

Помнится, на какой-то общей попойке один чел из «бандитского» отдела юморил, что уже начинает подозревать Папахена в том, что он тайный оборотень, который с наступлением холодов превращается в птицу и улетает в жаркие страны. Мол, а как иначе oбъяснить тот факт, что если весной и летом он в Лэнаре появляется с завидной регулярностью,то ни осенью, ни уж тем более зимой рядом со столицей не то что его самого, даже следов его сыскать было нельзя.

Я усмехнулся. Вот oно, значит, как. Нe в жаркие, стало быть, страны, а в Красные оры. Интер-ресно… И еще один повод отправить в столицу нарочного как можно скорее, но… Но вспомнилось, что случилось с письмом, которое градоначальник даже не в столицу, а в местное управление отправлял, поэтому пришлось скрипнуть зубами и раз и навсегда отказаться от идеи с посыльным. Слава Живой воде,имелись в моём распоряжении и более надёжные средства связи. А пока же… Пока я с самым небрежным видом махнул рукой и обронил, будто нехотя: