– Блин, а я тут сколько раз газировку покупала.

– Ты ничем не рисковала, когда здесь нормальная температура была.

– Интересно, а что там в кинозалах?

– Пойдем, посмотрим.

Они открыли дверь в первый зал. Оттуда вывалилось облако едкого дыма.

– Тьфу, закрывай, - Алена зажала нос, - пошли на другую сторону.

В залах с другой стороны дыма не было. Там, наоборот, было слишком сыро. Потолки протекали, как сито. Тканевая обивка сидений после высокой температуры от прикосновения рассыпалась в порошок.

– Денис, а ты смотрел здесь фильмы с диванчиков для поцелуев?
– кокетливо спросила Алена.

– Нет, - после секундной заминки ответил Денис, - даже не знал, что такие бывают.

– Правда?
– усмехнулась Алена.
– Пойдем, покажу.

Денис даже задохнулся от мысли, представив себе, чем бы они могли заняться на нем с Аленой. Гормоны ударили в голову. Он поднялся вслед за ней в темноту и наткнулся на ее губы. Помня о своем первом неудачном опыте, он больше не хватался за грудь, как в последний раз, старался быть нежным. Руки непроизвольно полезли под одежду.

Алена перехватила кисть Дениса.

– Стой! Денис, я не хочу этого.

– Почему? Здесь подходящее место.

– А я хочу подходящий момент.

– Я сейчас лопну от желания.
– Денис попытался настоять, снова распустив руки.

– Я тебе не машинка для снятия напряжения. К тому же, у нас нет през...

Снаружи раздался шум, от которого затрясся под ногами пол и застучала мебель. Гул приближался и через несколько секунд тяжелый удар бросил их на пол. Сверху посыпался мусор и капли теплой влаги. Денис кинулся к Алене, чтобы помочь ей подняться.

– Вероничка!
– Едва встав на ноги, Алена сразу же бросилась к выходу.

.

Благодаря разломам в коре океанического дна и поднимающимся вверх вулканическим газам, происходило смешивание верхнего разогретого слоя воды и нижнего холодного. С невероятной скоростью таяли антарктическая и арктическая ледяные шапки. Таял лед в Гренландии, вечная мерзлота Сибири и Канады, чернели вершины гор, освобождаясь от ледников.

Битва стихий приводила к формированию иного движения воздушных масс. Природа стремилась скорее прийти к новому устойчивому состоянию, выливающемуся в сильные ветра. Перенасыщенный влагой воздух устраивал настоящие тропические штормы даже вдали от береговой линии. Но благодаря им, воздух и поверхность планеты охлаждались достаточно быстро.

Течь в яму со льдом, больше не казалась серьезной проблемой. Теперь ветер гнал косой ливень, бьющий в дверь погреба. Потоки воды поднимались выше порога, затекая внутрь. По ступеням лестницы вниз стекали ручьи воды. К счастью, она уже не была невыносимо горячей. На ее пути поставили плотину из самодельных кирпичей. Но они мало годились для этого, раскисали, скользили и разваливались.

На проблему люди, заточенные в погребе, смотрели как на обычную рутину, которая возникает ежедневно. События после катастрофы буквально заставили их смириться с мыслью, что каждый новый день будет полон проблем, к которым нужно быть готовым.

Новость о том, что температура снаружи понижается, добавила оптимизма. Теперь не было так страшно за то, что погреб останется единственным убежищем, спасающим от невыносимого пекла. Холод в нем, конечно же, требовалось сохранить только ради того, чтобы не умереть с голоду в ближайшее время. Доверяя предположениям Александра Сергеевича о глобальном масштабе катастрофы, вопрос пропитания мог превратиться в самый насущный.

Дождь то затихал, то начинался с новой силой. Дежуря у дверей, Александр замечал, как в моменты затишья солнце пытается пробиться сквозь тучи. Когда дождь налетал с новой силой, снова становилось темно. Молнии рассекали небо, но видны были только их отсветы, вспышки скрывала плотная завеса дождя.

Шла вторая неделя вынужденного заточения. Хотелось скорее покинуть тесное помещение погреба. Потолки давили, тьма резала глаза. Последнюю свечу дожгли два дня назад. Уже казалось, что и кислорода осталось немного. Временами Александр чувствовал приступы его нехватки и никак не мог надышаться. Клаустрофобия холодными пальцами сжимала рассудок.

Обстановка угнетала не только его. Люди стали больше молчать, больше спать. Разговоры не клеились. Все отношения свелись к выполнению обязанностей и несению дежурства.

Вторуша оклемался. Раны на спине покрылись здоровой сухой коркой. Заживая, раны зудели. Если активно не двигаться, то состояние раненого можно было считать нормальным. Он дежурил наравне со всеми. Благо, развлечение на это время у него было, парень самозабвенно чесал зудящую спину.

Вторуша нес вахту, стоя у внешней двери, переминаясь с ноги на ногу. Дождь почти не шел. Он не шел в том понимании, которое сложилось о нем за последние три дня. Дождь шуршал по дереву, а не хлестал тяжелыми струями, проникая в любую щель. Воды на лестнице почти не было. Вторуша даже позволил себе сесть на теплый камень.