– Я говорю об Аххарите, Великая.

– Бастард?

– После смерти законных сыновей Хаттейтин назвал его наследником. И как мне донесли, он сильно, очень сильно к нему привязан.

– Ты предлагаешь сделать его заложником, так?

Ниррас кивнул.

– Но зачем давать ему должность?

– А к чему показывать Хаттейтину наше недоверие слишком явно? Тем более, Аххарит очень способный мальчик, к прегрешениям отца отношения не имеет, так пусть тоже принесет пользу, а не шатается по дворцу без дела. Думаю, в таких условиях Хаттейтин не отважится – да и не захочет, – предавать нас. Напротив, он всеми силами постарается доказать верность, ведь от этого будет зависеть и его будущее, и будущее его сына.

– Хорошо. Убедил, – сдалась Лиммена. – Пригласи бастарда ко мне. А Хаттейтина назначь кайнисом, но предупреди, чтобы при дворе не появлялся. Никогда. Не желаю его видеть.

И вот, теперь этот Аххарит стоял перед ней. Повел головой, откидывая за плечо волосы, сделал несколько шагов и порывисто опустился на одно колено. От резкого движения браслеты и серьги бастарда тонко звякнули, а волосы опять упали на лицо, и он снова их откинул.

– Великая, – проговорил и быстро поднялся.

– Аххарит… – процедила царица. – Добро пожаловать. Советник Ниррас тебя очень хвалил. Он был прав?

– Смотря в чем хвалил, Великая. В уборке полей я, например, как-то не очень, – он улыбнулся.

Поведение его казалось настолько непринужденным, что и царица, сама того не ожидая, немного расслабилась.

– Могу отправить тебя к крестьянам, они научат, – усмехнулась.

– Боюсь, это мне не поможет, я потрясающе бездарен! Не хотелось бы, чтобы Великая узнала – насколько.

Удивительно, но этот нахальный ублюдок начинал ей нравится. Хотя почему бы и нет? Ведь он не сам Хаттейтин, а всего лишь его сын. К тому же, ничем не напоминающий своего елейного, чрезмерно осторожного отца; даже внешностью они различались так сильно, словно и не родственники вовсе.

Но Лиммена не спешила проявлять благосклонность.

– Тогда расскажи, что ты умеешь лучше всего. Если умеешь.

– Лучше всего я умею убивать, – ответил Аххарит с пугающей серьезностью.

Лиммена успела заметить встревоженный взгляд Нирраса: видимо, советник не ожидал подобного ответа и не знал, как отреагирует на него царица.

– Ради золота? Или власти? – спросила она.

– Золота мне достаточно и так, убивать ради него скучно. А власть приносит больше проблем, чем удовольствия.

Увидев ее вопрошающий взгляд, Аххарит добавил:

– Ради того, чтобы показать врагам, что я лучше, чем они. А еще мне нравится восхищение в женских глазах и страх – в мужских. Увы, я понимаю – все это до ужаса тривиально.

– Не тривиальнее, чем борьба за власть и золото, – пробормотала несколько удивленная Лиммена, но следующую фразу произнесла твердо, намереваясь прервать смутивший ее разговор:

– Советник Ниррас проводит тебя в приготовленную комнату и объяснит твои новые обязанности.

Аххарит промолчал, только улыбнулся, сверкнув зубами, отвесил быстрый поклон и, в ожидании, уставился на советника. Тот, нахмурившись, досадливым жестом поманил бастарда за собой.

Царица какое-то время смотрела в закрывшуюся за ними дверь, потом поднялась, вздохнула и направилась в свои покои.

***

– Ты что наговорил? – обрушился на Аххарита Ниррас, как только они оказались наедине. – Забыл, что Лиммена все-таки женщина, а не воин? Думаешь, ей понравилось это твое хвастовство об убийстве?

– Почему же хвастовство? – протянул бастард.

– Замолчи! Ты прекрасно понял, о чем я! "Убивать", видите ли… И хоть бы причина какая… благородная. А то "страх в глазах" и прочая ерунда!

– Но ведь она не прогнала меня, верно?

– Этим ты обязан своей смазливой физиономии.

– Какая разница, чему обязан? – отмахнулся Аххарит. – А в правду она все равно не поверила бы.

– Какую еще правду?

Бастард пожал плечами и проговорил:

– Что самое главное для меня – благо Илирина. И ради этого я убью хоть тысячу стариков и младенцев. Особенно вражеских.

Ниррас в недоверчивом изумлении вскинул брови, и Аххарит усмехнулся:

– Вот видишь, ты тоже мне не веришь. Но это ничего. Я бы и сам себе не поверил. Я знаю, что все это звучит как… как… – он повертел в воздухе пальцами, подбирая нужное слово, но, так и не подобрав, просто опустил руку.

Ниррас закончил фразу за него:

– Как хвастовство юнца, который наслушался легенд.

– Именно. Это я и имел в виду!

– Странный ты…– пробормотал советник.