А вечером, когда все в доме уже спали, пришёл Вильям.

— Я знала, что ты придёшь, — сказала ему.

— Я заметил, — проговорил он, смотря на столик. Там стояли два бокала на тонких ножках, бутылка вина, ваза с виноградом и тарелка с нарезанным сыром.

На мне был шёлковый халат, и волосы ещё влажные после душа. Вильям тоже был одет по-домашнему: белая свободная рубашка, льняные брюки, больше походившие на пижамные штаны. Оба были босиком.

В комнате горела лишь одна лампа и та возле кровати. Шторы на окнах были открытыми, так чтобы можно было увидеть полную луну, и её свет заливал сейчас комнату. А на стенах были тени, много теней причудливой формы, и, быть может, что среди них есть и настоящая Тень, которая сейчас шпионит для Тьмы.

— У меня есть новости, — сказала ему.

— Плохие или хорошие? — спросил он, усаживаясь за стол. Взял бутылку в руки и открыл.

— Не знаю, — пожала я плечами. — Тебе решать.

Вилли разлил вино по бокалам, протянул один мне. Я взяла.

— Николя едет в Университет, — ровным тоном сказала я, следя за реакцией жениха.

— Я не удивлён, — ответил он и отпил из своего бокала. — Но наша свадьба ведь не переносится?

— Нет, — улыбнулась я.

— Тогда почему ты такая грустная?

— Не знаю, — неуверенно пожала плечами, — предсвадебная лихорадка? Платья всё ещё нет, да и Бернард с шуточками в своём стиле. Это правда, что во дворце делают ставки на уровень силы наших будущих детей?

— Правда, — сказал Вильям.

— И ты это позволяешь?!

— Честно говоря, это я всё устроил, чтобы Бернарда позлить, — признался мой жених. — У него пунктик на этом.

Я тяжело вздохнула.

— Ты ведь знаешь, что с ним нельзя играть, — не спросила, — и всё равно играешь.

— Мы уже не дети, Олли, — мягко произнёс Вил.

— Вот именно, что не дети…

Вильям отпил из бокала.

— Чего ты боишься? Что он бросит мне вызов? Да даже если и бросит, то силёнок не хватит.

— Не хватит? — удивилась я. — В нём течёт кровь двух Богов, а ты говоришь, что силёнок не хватит?

— Не драматизируй, — и закинул себе в рот виноградинку, а потом запил вином. — Ммм… Замечательное!

— Я не хочу, чтобы мне накануне свадьбы устроили неприятный сюрприз, — жёстко сказала ему.

Вильям поднялся с кресла и подошёл ко мне, присел на корточки возле моего кресла, взял мои руки, и сказал:

— Всё будет хорошо, Олли. Я никому не позволю отобрать тебя у меня, даже принцу. Веришь?

— Верю, — сказала и переместилась со стула к нему на колени, обняла, уткнулась носом в его шею. — Я люблю тебя.

— Я люблю тебя, — тихо произнёс он, крепко обнимая меня. — Сыграешь что-нибудь для меня?

— Сейчас? — удивилась я и отстранилась. — Конечно!

— Пойдём, — поднялся Вилли, а потом одним рывком поднял с пола и меня.

Мы вышли из моих комнат в коридор, спустились по лестнице вниз, в холл, оттуда повернули направо, заходя в гостиную, где стоял чёрный рояль, на котором играл ещё мой отец.

— А теперь фокус! — сказал Вильям, и от его рук во все стороны потянулась тонкими нитями тёмная магия, и через несколько секунд вокруг нас был темный дымчатый кокон.

— Полог тишины! — объявил он и подошёл к роялю, открыл крышку и подпёр её, чтобы не упала, а потом сел на диван, что стоял рядом. И как послушное дитё положил руки на коленки, готовый внимательно слушать музыку. Но уже через секунду хлопнул себя рукой по лбу, сказав:

— Совсем забыл, — и исчез в портале, чтобы вернутся с бокалом вина. — Вот теперь всё!

Я быстро пробежала пальцами по клавиатуре, разминаясь, а потом стала играть его любимый ноктюрн, вальс и парочку этюдов. Шторы были открыты, лунный свет и не одной лампы или свечки. Вокруг нас тьма и в этой тьме только я и он.

Я играла около часа, пока Вильям не подошёл и не обнял со спины, обрывая мелодию. Осталось совсем чуть-чуть, и он будет только моим, и эти вечера украдкой превратятся в каждодневные и семейные. И звать меня будут леди Мёртв, но до свадьбы ещё надо дожить.

— Олли, — он положил руки мне на плечи и легонько их помассировал. — Расслабься. У меня всё под контролем.

— Что именно? Нельзя всё предусмотреть.

Я встала, обняла Вильяма, спрятав лицо у него на груди. Было тепло и уютно. Вильям гладил меня по спине, нежно шептал на ухо, как он убьёт каждого, кто посмеет меня обидеть. Это было мило и трогательно.

— Пойдём спасть? — спросила его.

— Что? — удивился он. — Ты пустишь меня в свою кровать? А как же нормы приличия? А стыдно на утро тебе не будет? А как же прислуга?