— О, Боже, да! — Шайло царапает кровать, как дикое животное. Наконец, ее охватывает волна наслаждения, и она откидывает голову назад. — Кэри!

Вот оно. Имя, которое я хочу, чтобы она кричала каждый чертов раз. Приватно, публично — мне наплевать. Я хочу, чтобы Шайло кончала с моим именем на устах, чтобы каждый знал, что она принадлежит мне.

Семь лет назад Шайло Уэст была моим миром. Я жил и дышал ею. Я пожертвовал своим будущим ради нее. А потом семь лет ненавидел за это, обвиняя во всех смертных грехах и дерьме, до которого опустился. Теперь, прямо перед тем как заявить на нее свои права, я хочу биться руками в грудь. Я выиграл. И собираюсь ее заклеймить.

Моя.

Хороший бы мужчина простил. Но я не такой. Шайло тоже далеко не хорошая. Два минуса в этой ситуации не дают плюс, но это не делает происходящее неправильным. К тому же, я знаю, что ей нужно. Всегда знал. Даже когда она этого не признавала.

Сбросив штаны и боксеры на пол, наклоняюсь над ней, пока она вжимается щекой к белому одеялу. Подцепив пальцем ее под подбородок, я заставляю ее встретиться со мной взглядом.

— Не прячься, Звездочка. Это было лишь началом. Зато теперь ты будешь везде искать зеркала.

— Началом?

— Не строй из себя невинность, детка.

Она не успевает сказать то-то в ответ. Я поднимаю ее и переворачиваю. Забравшись за ней на кровать, обхватываю ее лодыжки и ставлю на колени. Немного повернув ее голову, нападаю на ее рот в свирепом поцелуе, прежде чем направить ее бедра мне навстречу.

Тогда меня осеняет.

— Шай, пожалуйста, скажи, что ты на таблетках. Мне нужно почувствовать тебя.

Ложь. Мне нужно ее пометить.

Моя.

— Пожалуйста, скажи, что с ней ты пользовался презервативами, — отвечает Шайло, оглядываясь через плечо. — Я должна быть уверена.

— Всегда.

Она кивает, ее волосы спадают на лицо.

Спасибо, блять.

Не в состоянии больше ждать, вонзаюсь в нее сзади и наслаждаюсь ее стонами, когда заполняю ее до упора. Я вроде все контролирую, но когда стенки Шайло сжимаются вокруг меня, мне приходится закрыть глаза и сделать глубокий вдох. Понятия не имею, как долго не двигаюсь, прижимаясь грудью к ее спине, пока Шайло не тыкает ногтем в мое бедро.

— Кэри? — Вырвавшись из дымки, поднимаю взгляд и замечаю, что она изучает меня в зеркале с нахмуренным от тревоги лбом. — Что случилось?

Ничего. Я хочу прикоснуться к тебе, словно люблю, но трахнуть, словно ненавижу.

— Шайло... — медленно выдыхаю ее имя, зная, что взорвусь от малейшего движения.

Подтянувшись, она заводит руки за голову и зарывается пальцами в мои волосы.

— Что ты хочешь?

Я хотел, чтобы происходящее стало актом нашего искупления, но каким-то образом все обернулось возмездием.

— Хочу трахнуть тебя жестко.

Взглянув на наше отражение, она тянется к спинке кровати и обхватывает пальцами дерево, пока костяшки не белеют.

— Давай.

Она не представляет, какую дает мне власть. Мой член пульсирует, я уже на краю и готов сорваться. Без предупреждения она сдвигается вперед, затем отталкивается, снова полностью погружая меня в себя. Толчок заставляет меня схватить ее за волосы и потянуть.

— Ты хочешь, чтобы я сделал тебе больно? — набрасываюсь я, потеряв остатки самообладания.

— Да.

Либо отчаяние в ее глазах, либо бешеное движение крови, пульсирующее в моем стволе, но я падаю в бездну. Я наматываю ее волосы на кулак и тяну, чтобы прижать губы к ее уху.

— Держись крепче, и не отводи глаз от зеркала.

Вонзив пальцы в ее бедро, резко вхожу и выхожу.

Крики Шайло заполняют комнату, ее ногти оставляют длинные царапины на дереве каркаса кровати.

— Твою мать!

Опьяненный похотью и обезумевший от необходимости владеть ею, выпускаю ее волосы и обвиваю пальцами ее горло.

— Кому ты принадлежишь?

— Тебе, — хрипит она.

Этого мало. Я сжимаю сильнее, вдалбливаясь в нее жесткими толчками, от которых у нас двоих наверняка появятся синяки.

— Назови. Мое. Имя.

— Кэри Кинкейд! — стонет она, и это гребаная музыка для моих ушей.

Мне удается выплюнуть только одно слово.

— Моя.

Как только ее стенки содрогаются и сжимают мой член, я впадаю в анабиоз. Время останавливается, но я мчусь по американским горкам без тормозов. Простонав ее имя в ее позвоночник, мой разум притупляется, как и каждый раз, когда я вижу ее.