Итак, Олегъ вступилъ въ 940 г. въ управление Моравией» (74, с. 41–42).

Фризе отсчитывает правление Игоря с 913 года. Тогда же бежал в Моравию Олег. Но затем у него непонятный провал в почти сорок лет – до 939 года. По-видимому, 913 год Фризе взял из русской летописи, тогда как остальные даты у него из моравских хроник. Далее Фризе пишет:

«Игорь поэтому одумался, решился жить въ мире со своимъ двоюроднымъ братомъ Олегом и заключить съ нимъ оборонительныий союзъ, выговоривъ при этомъ отъ него себе помощь, въ случае нападения Грековъ, и об обещавъ съ своеи стороны помгать Олегу противъ всякихъ враговъ» (Там же, с. 42).

«Поэтому» – речь о провальном походе 941 года, информацию о котором Фризе так же, видимо, почерпнул из русских летописей. Для нас достаточно того факта, что после вокняжения в Моравии Олег помирился со своим братом (у Фризе двоюродным братом). Далее рассказывается, как Олег при поддержке поляков и русских воевал с венграми, которых Фризе именует гуннами. В 947 году Олег терпит поражение на берегах Моравы, и в результате весь юг страны достаётся венграм. В 948 году Олег безуспешно пытался отбить Велеград, сделав своей резиденцией Оломоуц (Ольмюц у Фризе). В 949 году одержал несколько побед, но затем в битве при Брно (Брюнн у Фризе) войска Олега были окружены и уничтожены. Олег с трудом избежал гибели и с остатками сторонников бежал в Польшу. Олег собрал остатки войск и опять вторгся в Моравию, рассчитывая на помощь Игоря. Однако тут пришли вести с Руси:

«Несмотря на то, что съ самого начала ему не особенно благоприятствовало счастие, онъ надеялся всетаки па лучший успехъ съ прибытиемъ обещанныхъ русскимъ князямъ Игоремъ подкреплений. Но вместо подкреплений неожиданно пришло известие, что Игорь убит своими подданными» (Там же, с. 43).

Обратим внимание, что смерть Игоря у Фризе датирована 949 годом. Это полностью соответствует тому факту, что в том году Константин Багрянородный ещё не знал о смерти Игоря. Но нам наиболее интересен следующий текст:

«Тогда Олегъ, не желая навлечь на Польшу новыхъ несчастий, вернулся на родину, где тогда, за смертью Игоря, правила жена его Ольга. Узнавъ о несчастной судьбе своего двоюродного брата, Ольга не только охотно приняла его въ свое государство, по даже, желая отмстить за смерть мужа, вверила Олегу многочисленное воиско, съ которымъ онъ оказалъ ей большие услуги, усмиривъ всехъ неприятелей ея» (Там же, с. 43–44).

Вот, собственно говоря, и ответ на вопрос: почему второй поход Ольги на древлян оказался успешней первого? Появление Асмуда с моравской дружиной резко изменило соотношение сил.

У читателя может возникнуть вопрос: «А с чего это так уверенно отождествляются Олег и Асмуд»? Всё просто. После прихода Игоря к власти с Руси бежит его родственник. По одним данным, это Олег, по другим – Асмуд. После смерти Игоря Олег по приглашению Ольги возвращается на Русь. Русские летописи ни о каком Олеге не знают, но фиксируют появление на Руси как раз в это время Асмуда. Тождество налицо. Почему в Моравии Асмуда называли Олегом? Да, может, он сам так назвался, по примеру отца. А может, Олег ещё не стало именем и воспринималось как прозвище.

В свете сказанного становится понятной странная фраза из анонимного сочинения конца X века «Худуд ал-Алам»: «Царя их зовут хакан русов. Страна их изобилует всеми жизненными благами. Среди них есть группа из моровват» (Хр, III, 1.4.3.2).

«Моровват» М.Ф. Минорский вслед за В.В. Бартольдом предлагал заменить на «руджула» (правда, очень похоже?) и переводил как «рыцарственность». Мы ещё не раз столкнёмся со странной привычкой ряда историков читать не то, что написано, а то, что они хотят видеть. Перед нами всего лишь констатация факта, что на Руси были выходцы из Моравии.

Но вернёмся к названию раздела. Почему «Илья Муромец»? Какое имеет к этим событиям былинный богатырь? А вот какое. В древнейших упоминаниях Ильи он назван не Муромец, а Муравленин (Моровлин). В 1574 году оршанский староста Филон Кмита Чернобыльский, известный участник Ливонской войны, написал троцкому кастеляну Остафию Воловичу письмо, в котором упоминает о былинном богатыре Илье «Муравленине». В 1594 году немецкий путешественник Эрих Лассота, отправленный римским императором Рудольфом II к запорожцам и посетивший по дороге Киев, сообщает о Софийском соборе следующее:

«В другом пределе церкви была гробница Ильи Моровлина (Eliae Morowlin), знаменитого героя или богатыря, о котором рассказывают много сказок. Гробница его ныне разрушена» (80, с. 19).

Попытка связать это прозвище с города Моровийск (ныне Моровск) не выдерживает критики. Городок Моровийск был расположен между Киевом и Черниговом и упомянут под 1139 годом. Никакой роли он не играл, а ехать из Моровийска в Киев мимо Чернигова невозможно.

Илья без прозвища фигурирует в верхненемецкой поэме «Ортнит» и скандинавской саге о Тидрике Бернском. В этих произведениях XIII века Илья именуется Ilias von Riuzen – Илья Русский. Причём там он вовсе не крестьянский сын, а брат правителя Руси. Это уже потом, под влиянием такого исторического персонажа, как участник событий «смутного времени» Илейка Муромец, Илья стал и крестьянским сыном, и «старым казаком».