«В то же лето Адальберт, назначенный епископом к ругам, возвращается не сумев преуспеть ни в чём из того, ради чего он был послан, и убедившись в тщетности своих усилий» (Хр, IV, 7).

Епископ Адальберт был послан на Русь в ответ на посольство Ольги 959 года. «Не сумел преуспеть ни в чём» он потому, видимо, что власть на Руси поменялась и Ольга, отправившая посольство, уже не была у власти. Значит, Святослав пришёл к власти не ранее 959-го и не позднее 962 года.

Если на вопрос «когда» точно ответить не получается, то с вопросом «как» всё гораздо понятнее. В предыдущей главе уже говорилось, что после возвращения из Константинополя Ольга вплотную занялась вопросом крещения, в ходе которого были уничтожены все упомянутые в договоре 944 году князья. Строго говоря, случаи, когда правитель начинает махать топором, навязывая всем свою волю, в истории не так уж и редки. Народ, да и знать предпочитают отмалчиваться – если, конечно, не появляется лидер с законными правами на престол. Вот когда такового нет, правитель может резвиться в своё удовольствие. Так, Хлодвиг прежде, чем принять крещение, физически уничтожил всех конкурентов. Да и Владимир всего-то тремя десятилетиями позже, мог действовать, не оглядываясь на возможных конкурентов: оба его брата были мертвы. Народ и знать ставят в условия, когда правитель, конечно, самодур, но другого-то нет. Просто нет законного претендента. А сажать на стол какого-нибудь боярина… Тогда и все остальные зададут себе простой вопрос: «А я чем хуже? Почему он, почему не я?»

Проблема Ольги была в том, что у неё был не только сильный конкурент – Святослав, так ещё и она сама заняла престол как банальный узурпатор. Поэтому, когда Святослав двинулся из Новгорода на юг, сопротивление он встретил едва ли. Свенельд давно уже ушёл к Святославу, Асмуд стал монахом, все остальные встречали законного князя, а безымянный «анеспий» бежал, скорее всего, в Болгарию (если ему повезло и сбежать он успел).

С матерью Святослав обошёлся достойно. В летописи под 946 годом записано: «Бе бо Вышегородъ градъ Вользинъ» (ЛЛ).

Странная запись. Какое может быть «град Ольгин», если в это время Ольга – великая княгиня Русская? Все грады Руси её. Дело, видимо, в манере летописцев, когда требуют писать как надо, сохранять намёки на то, как было на самом деле. Вышгород действительно стал «градом Ольгиным» после того, как Святослав занял Киев.

«И иде (Святослав) на Оку реку и на Волгу и налезе вятичи и рече вятичем: Кому дань даете? Они же реша: Козаромъ по щьлягу от рала даемъ» (ЛЛ, 964 г.).

Это первый поход Святослава. Профессор А.Н. Сахаров, разбирая этот текст, совершенно справедливо указывает, что, вопреки устоявшемуся мнению, речь здесь вовсе не о покорении вятичей: «В источниках нет даже намёка на это (покорение вятичей). Вслед за известной фразой „Хочу на вы идти…“ идёт рассказ о вполне мирной встрече Святослава с вятичами, и лишь потом сообщается о его военном нападении на хазар.

Подобная последовательность событий, изложенных в летописи, говорит лишь о том, что никакого похода Святослава против вятичей в 964 году не было. В преддверии предстоящих боёв с буртасами, булгарами и хазарами большую важность представлял для него спокойный, дружелюбный вятичский тыл» (64, с. 101).

Здесь с Сахаровым сложно не согласиться. О покорении вятичей говорится позднее, под 966 годом:

«Вятиче победи Святославъ и дань на них возложи» (ЛЛ, 966 г.).

«Победил и дань на них возложил». Всё чётко и однозначно. Сравните с записью под 964 годом. Проблема только в том, что дальше логика А.Н. Сахарову отказывает. Он сторонник той точки зрения, согласно которой Святослав, перезимовав в земле вятичей, в следующем году двинулся вниз по Волге и разгромил булгар, буртасов и, наконец, хазар. Но давайте вспомним, что писал сам Сахаров: «В преддверии предстоящих боёв с буртасами, булгарами и хазарами большую важность представлял для него спокойный, дружелюбный вятичский тыл». Возникают два вопроса. 1) Заставить вятичей всю зиму кормить немалое войско Святослава – это что, способ обеспечить их дружелюбие? Вообще-то размещение войск на постой всегда считалось не благом, а наказанием. 2) А зачем вообще Святославу «дружелюбный вятичский тыл»? Он что, опасался восстания вятичей? Так за тот год, что он у вятичей провёл, несложно гарантировать отсутствие мятежей. Например, банально забрать всё уцелевшую молодёжь с собой в поход. И восставать особо некому будет, а те, кто останется, остерегутся бунтовать, опасаясь за судьбу ушедших в поход родственников. Но, допустим, вятичи всё же восстанут. И что? Чем это восстание помешает Святославу? Коммуникации перережут? Какие коммуникации? В летописи чётко сказано о войске Святослава: «Ходя возъ по собе не возяше ни котъла ни мясъ варя». Не нужен Святославу никакой тыл. Он способен был воевать, да и воевал без всякой связи с Киевом. Вятичи будут угрожать Киеву? Никогда не угрожали. Нет даже намёков в летописи на такую угрозу. Малочисленные вятичи могли в своей лесистой и болотистой стране долго сопротивляться внешней агрессии (последний поход на вятичей предпринял Владимир Мономах), но внешних походов они не устраивали вообще.

Тем не менее дружба вятичей Святославу была нужна, но не для крепкого тыла, а для обеспечения, скажем так, фланга. Во время похода из Киева к Дону дружественная позиция вятичей была нужна на случай возможного набега булгар, бывших тогда хазарскими данниками. Почему из Киева на Дон? Да потому, что в летописи так сказано. Буквально. Вот вся статья о 965 годе:

«Иде Святославъ на Козары. Слышаве же Козары изыдоша противу съ княземъ свой каганомъ и съступиша ся бить и бывши брань межи ими. Одоле Святославъ Козаров и городъ ихъ Белу Вежу взя. Ясы победи и Касогы и приде къ Киеву» (ИЛ, 965 г.).

Вы видите здесь булгар, буртасов и поход по Волге? И я не вижу. Внимательный читатель может спросить: «А почему ссылка на Ипатьевскую летопись, тогда как обычно отдаётся предпочтение Лаврентьевской?» Да всё дело в том, что в Лаврентьевской (и только в ней!) стоит «и городъ их и Белу Вежу взя». Ряд историков цепляется к этой «и», утверждает, что «город здесь – столица Хазарии, а значит, читать надо: „Итиль и Белая Вежа“». Проблема в том только, что та самая «и» есть лишь в Лаврентьевской летописи. В Ипатьевской, Троицкой, да и в Новгородской I никакой «и» нет. А значит, её не было и в первоначальном списке ПВЛ. В общем, нет в летописи даже намёков на грандиозный поход по Волге, который В.Т. Пашуто окрестил «сабельным ударом».

Но в таком случае возникает вопрос: а откуда вообще могла взяться теория о «сабельном ударе»? Из кривого прочтения сочинения Ибн Хаукаля. Именно кривого прочтения, потому что арабисты, текст читавшие и переводившие, к этой теории отношения не имеют. Они как раз сторонники буквального чтения летописи. Теорию «сабельного удара» породили историки, пользовавшиеся переводами. Которые они почему-то посчитали себя вправе исправлять.

Речь вот об этом отрывке:

«В Хазарии есть область, в ней город, называемый Самандер, он между ней и Дербентом. Были в нём многочисленные сады, говорят, что содержали они около 40 тысяч виноградников. Я спрашивал о нём в Джурджане в 358 году у недавно бывшего в нём, и сказал тот: „Там виноградник и сад, что был милостыней для бедных, а если и осталось там, то только лист на стебле. Напали на них русы, и не осталось в городе ни винограда, ни изюма“. А населяли этот город мусульмане, группы приверженцев других религий и идолопоклонники, и ушли они, но вследствие достоинств их земли и хорошего дохода, не прошло и трёх лет, и стало как было» (Хр, III, I, 6, 2, 11)