Но сесть за учебники действительно приходится. Причём не на один день, а на десять — и это ещё большая удача: по половине предметов у меня «автомат». Остальные страдают в три раза больше.

Поначалу мы жили в доме Аллеона, навещая мой мир только по необходимости, но под конец все трое, включая Зара, перебираемся в мою небольшую квартирку. Учиться без компьютера и интернета — сущее наказание.

Днём, пока я занимаюсь, сиир тихо сидит за своим ноутбуком, а вечерами мы куда-нибудь выбираемся — в парк аттракционов, на набережную, в кино или просто гуляем по городу. Омрачают эту идиллию только натянутые отношения Аллеона и Салазара. Кот признал его в качестве главы нашей маленькой стаи и теперь всеми силами пытается втереться в доверие — спит исключительно на его вещах, упорно ходит следом, трётся об ноги, заставляя спотыкаться и ругаться сквозь зубы, и при любой возможности старается устроиться на коленях, чтобы тут же начать старательно мять лапками, от избытка чувств впиваясь в кожу когтями. Животных Аллеон не любит, а шерсть на одежде — тем более, но стойко терпит кошачьи выходки, мечтая по возвращению скупить все артефакты для чистки и стирки, а то и вовсе побрить пушистого бездельника налысо.

Сдав последний зачёт, подаю документы о переводе на заочное обучение и без сожалений покидаю стены института. Вопреки обыкновению, я сегодня одна, и от этого почему-то тревожно. Раньше Аллеон после каждого предмета дожидался меня в буфете, наслаждаясь кофе и нежнейшими рулетами, но сегодня остался дома, чтобы приготовить праздничный ужин.

Не успеваю спуститься с крыльца, как рядом буквально из-под земли вырастает мой джарой. Как он каждый раз это делает? Телепортируется, что ли?!

— Опять ты! — прищуриваюсь сердито. — Диета тебе явно на пользу!

Язвлю, конечно. Он выглядит отвратительно. Болезненно худой, небритый, с обветренными губами и залёгшими под злыми чёрными глазами густыми тенями. Сейчас особенно хорошо видно, насколько он старше меня и даже Аллеона. Любого другого я бы пожалела, но его не могу: он раздражает независимо от внешности и обстоятельств. Даже если молчит, всё равно бесит! К тому же, долго молчать джаройи не могут.

— Сделаешь, что скажу, и я обещаю вернуть тебя на это же место, — заявляет, силясь придать слабому голосу угрожающие нотки.

Ничуть не испугавшись, пресекаю его попытку бесцеремонно схватить меня за плечо. Бедняге, видимо, совсем плохо, потому что вырваться получается без труда.

— Да что у вас всех в головах? — возмущаюсь, имея в виду объединяющую обоих моих знакомых джаройев глупость. — Неужели ж нельзя нормально поговорить? Зачем сразу пытаться пугать? Чего тебе надо-то, немощь бледная?

Ух, как взбесился! Услышав вырывающееся из его горла настоящее звериное рычание и оценив внушительные когти на тянущихся ко мне руках, резво отпрыгиваю назад и на всякий случай отбегаю подальше.

— С ума сошёл?! Не смей тут оборачиваться!

Опомнившись, он резко останавливается.

— А ну иди сюда, пакость мелкая! — рычит, прожигая меня ненавидящим взглядом. — Быстро!

— Опять целовать будешь? — уточняю с безопасного расстояния. И просто не могу удержаться: — Мы же уже выяснили, что получается у тебя так себе.

Ну сам же виноват! Сам! Да, ему плохо, а издеваться над больными людьми некрасиво, но что ему стоило прийти и просто попросить меня дать завершить привязку, потому что хочется кушать? Я даже от сарказма бы воздержалась! Наверное.

— Ах ты!.. — от возмущения у него аж дыхание перехватывает. — Маленькая, наглая букашка! Да я же тебя!.. Забыла, что сиира здесь нет?

— Ты сначала поймай, — напоминаю ехидно.

Он ловит. Не представляю, как, но мужчина с запредельной скоростью срывается с места и фактически впечатывает собой в стену. Откуда только силы взялись? Даже пикнуть не успеваю!

— Попалась! — выдыхает со злым азартом.

От него слабо пахнет сигаретным дымом, кофе и тяжёлым предчувствием грозы.

— Целоваться не буду! — шепчу с вызовом, незаметно стягивая с пальца кольцо-артефакт. — Перекидывай на себя потоки (или что там у вас?) и отстань, наконец! Меня Аллеон ждёт!

Пусть сделает уже, что хотел, и отстанет! Мы друг другу не нравимся, и с каждой встречей это становится всё очевиднее.

— Поцелуи покоя не дают? Зря стараешься, меня твои способности тоже не впечатлили.

Хочется его стукнуть, чтобы перестал так вызывающе скалиться, но в ответ на гневное трепыхание он только крепче прижимает меня к шершавой поверхности стены. И улыбается, гад!

Вот интересно, если Драхар чувствовал эмоции Вайол, то этот, выходит, чует мои? Нравится они ему?

— Что, снова пять минут настраиваться будешь? Сразу никак? Это у тебя возраст сказывается или…

— Помолчи!

— Ещё скажи, что потом я об этом забуду! — его руки, почему-то оказавшиеся на моей талии, причём не просто так, а под блузкой, угрожающе сильно сжимаются, и я торопливо напоминаю: — Детей бить нельзя!

— Ты, что ли, ребёнок? — усмехается он, демонстративно меня рассматривая.