— Почему ты не предупредил?

— Ты сердишься? Мне казалось, всё разрешилось наилучшим образом, разве нет?

Он не понимает. Это раздражает, ведь на тему манипуляций мы уже говорили. Ещё и голос такой… удовлетворённый.

— Ты мог рассказать, что собираешься сделать.

— Я должен был убедиться, что нисса Арквия захочет вернуться.

Всё равно, даже так… Он обошёлся с нами, как с шахматными фигурками. Собрал, расставил, сыграл — и добился победы. Да, мотивы и цели благие, но меня коробит такое отношение.

Гадко думать, что со мной Аллеон поступает таким же образом.

Его лицо приобретает всё более виноватое и обеспокоенное выражение.

— Дари… — и беспомощно умолкает. — Я люблю тебя.

Не знаю, что нужно сказать. Это же мой Лен, мой любимый. Не хочу делать ему больно, но не могу смотреть, как он продолжает с отстранённым профессионализмом управлять другими людьми.

Сажусь на подоконник и, не глядя на сиира, озвучиваю то, что занозой засело в сердце:

— Не могу отделаться от мысли, что ты и со мной выверяешь каждое своё слово. Просчитываешь реакцию, чтобы действовать наверняка, добиваться поставленной цели. Я понимаю, что иногда это оправдано рабочей необходимостью, но мы же семья, Лен. Как тебе верить, если я не уверена, говоришь ли ты что-то потому, что так чувствуешь, или потому, что это способ поставить галочку в графе «Выполнено» очередного плана?

— Ты всегда можешь мне верить! Всегда, в любой ситуации! — пылко заверяет, приблизившись. — Дари… не отворачивайся от меня, пожалуйста.

Я не двигаюсь: так легче быть честной.

Да и речь, конечно, шла не о том.

— На что ты сердишься? — тихо заговаривает он снова, не получив ответа. — На то, что я помирил их?

— На то, как!

— Они ведь счастливы, Дари. И любимы. После церемонии они с Саримиром проживут ещё много лет. Разве ты не помогла бы мне, если б я сказал, что собираюсь снова свести ниссу Арквию и своего наставника?

Приходится сквозь зубы мысленно признать, что помогла бы. Особенно, если б знала правду обо всех действующих лицах.

И то, что бабушка отказалась искать своего сиира, меня не остановило б.

Налицо двойные стандарты. Но осознание этого облегчения не приносит. На что именно я сейчас злюсь? На сам план или только на то, что Лен мне о нём не рассказал?

На плечи ласково ложатся ладони, даря поддержку даже в такой момент.

— Ты испугалась, потому что почувствовала себя уязвимой, — говорит, поглаживая. — Не бойся меня. Я не сделаю ничего во вред.

Он прав. Я рассердилась не столько из-за того, что он использовал меня, чтобы разговорить бабушку, сколько потому, что засомневалась, как часто Аллеон был со мной искренен.

В конечном итоге всё сводится к одному — к доверию. Оно или есть, или нет. Если нет, то и говорить не о чём. Разговоры всё равно не помогут. Но ведь я верю Лену. Верю.

— Я глупая, да? — спрашиваю устало.

— Просто немного наивная. Ты не замечаешь, но все так или иначе друг на друга влияют. Осознано или нет. С этим ничего не поделать.

— Ты постоянно что-то придумываешь, и иногда я не понимаю твоих мотивов, поэтому и…

— Кто ищет, тот найдёт. Даже если на самом деле этого нет, — чуть иронично улыбается он. — Думаешь, я строю по пять заговоров только за завтрак?

— Не скромничай. Думаю, их вполне может быть шесть или больше.

Поняв, что гроза миновала, Лен с облегчением смеётся, сильнее прижимая к себе.

— Ты меня напугала.

Мне и самой было тяжело. Не люблю ссориться.

Пусть мы ничего не решили, и он даже не стал извиняться, но всё-таки я чувствую в нас перемены. Это приносит если не мир, то хотя бы покой и надежду.

Остаток вечера проходит в тишине библиотеки. На диване втроём оказалось тесно, так что мы читаем, кучно расположившись прямо на полу, возле горящего камина.

Едва стрелки часов достигают десяти, Лен решительно отбирает мою книгу, аргументируя это тем, что подъём предстоит ранний и день обещает быть трудным. Нужно лечь спать пораньше.

Мы с Медифом не возражаем.

Ночью мне снится то, что я давно уже хотела увидеть. Наша с Рраяром первая встреча.

Он выбрал меня, доверившись своему чутью. Не планировал ничего особенного, просто надеялся, что получит вкусного донора, и надоевшая слабость ненадолго отступит. Однако обрёл даже больше — второй шанс. Всё равно что второе рождение.

Никто не верил, что такое возможно — повстречать ли-моисс дважды. Даже один раз — уже почти фантастическое везение, но два! Он был изумлён до потери речи, ошарашен, растерян и просто не мог поверить. Несмелая надежда на счастье смешивалась в его душе с протестом и отрицанием, а я тем временем убежала. Осознав масштабы последствий своего замешательства, Рраяр ужаснулся. Подвести ли-моисс было для него чем-то настолько непростительным и крамольным, что трудно даже вообразить. Не зная обо мне ничего, он, тем ни менее, уже не считал чужой и бросился следом, намереваясь искать до тех пор, пока не найдёт.