Притихшее было любопытство, проснувшись, подбивает сбить эту его уверенность в собственной неоспоримой опасности.

— Конечно, не оставят. Не беспокойся, — говорю, поглядывая на замершего в недоумении вампира. — За это время я не успею ничего с тобой сделать…

Для большего эффекта нужно бы сохранить приличествующую случаю серьёзность, но смех сдержать невозможно. Особенно, когда рядом уже кто-то смеётся — тихо, похоже на мурлыканье кошки.

— Так, значит? Никакого почтения к занимаемой мною должности?

Как он вообще мог показаться мне айсбергом?

— Ты вломился к нам в спальню, — напоминаю насмешливо. — Не поздно ли сейчас вспоминать о почтении?

— Я никоим образом не хотел ставить вас в неловкое положение.

— Я так и не думала. Наоборот, спасибо, что остановил, иначе у меня бы, наверное, сердце не выдержало смотреть, как любимые люди пытаются побольнее ударить друг друга.

— Три — или уже четыре? — мужчины в одном доме… — Сиор качает головой и доверительно признаётся: — Никогда раньше мне не доводилось гостить в таких семьях. Изнутри, вживую, всё совсем иначе, чем я думал.

— И как же? — усмехаюсь, ожидая, что наш дом назовут приютом безумных, от которых круглые сутки покоя нет.

— Вовсе нет, — уже привычно отвечает он на мои мысли. — У вас довольно уютно. Я даже начал задумываться над тем, чтобы обзавестись собственной женой.

Обстановка создаёт иллюзию близости и только поэтому я осмеливаюсь задать личный вопрос:

— Вампиры ищут пару, как сииры или джаройи, или полагаются на собственный вкус? — поняв, что в нашем случае слово «вкус» прозвучало двусмысленно, исправляюсь: — То есть, я имела в виду…

— Я понял! — смеётся.

Опустив чашку на стол, он проницательно вглядывается мне в глаза, после чего то ли удовлетворённо, то ли, напротив, недовольно заключает:

— Рраяр ничего тебе не сказал.

— А должен был? — настораживаюсь, сразу вспомнив недомолвки рыжего махинатора.

— Надо же, для джаройя он на удивление сдержан…

— Объяснишь, что это за вселенский секрет?

Сиор молчит, не отводя загадочно блестящего взгляда.

— Мы ищем свою предначертанную, — говорит он, наконец, чарующим, завораживающим голосом. — Особенную. Ни на кого не похожую. Ту, на кого отзовётся сердце. Ту, что наполнит его теплом и жизнью.

От вкрадчиво-мягкого тембра по спине и рукам разбегаются невольные мурашки.

Это даже не намёк! Слова звучат как признание!

Мысли мотыльками мечутся между абсолютной убеждённостью в правильности самонадеянной догадки и полным отрицанием любых подозрений. Я и сама не уверена, чего хочется больше.

Сиор не торопит. Но, готова поспорить, следит.

Его медленный подтверждающий кивок действует отрезвляюще.

Что я, в самом-то деле? Нет никаких поводов так волноваться. Я ведь рада, что всё так сложилось. Рада. Просто немного растеряна, и ещё мне обидно, что никто ничего не сказал.

На холодную голову сценка нашего с Рраяром разговора в карете обретает льдисто-колкую ясность. Он с самого начала всё понял. Понял, что у вампира ко мне особое отношение.

И остальные. Они все всё знали.

Поэтому психовал Медиф.

Поэтому нас так спокойно оставили наедине.

— Ваши предначертанные — это как тиали, всего лишь один из подходящих вариантов, или как ли-моисс?

Не хочу снова быть кому-то навязанной.

— Магия не туманит мне голову, — заверяет Сиор.

— Почему ты не сказал сразу?

— Присматривался, — пожимает плечами.

Похвальное желание. Только не слишком ли он быстро определился?

— Решил, что я тебе подхожу?

— Что мы друг другу подходим, — поправляет, «не заметив» моей язвительности. Не знаю, откуда она взялась.

Потянувшись через стол, Сиор накрывает мою прохладную ладонь своей тёплой. В этом простом жесте больше доверия и приятия, больше ожидания какого-то чуда, чем можно выразить с помощью слов, и я почти против воли улыбаюсь, глядя на наши соединённые руки.

На краткий неуловимый миг кажется, что всё правильно, что так и должно быть.

А потом я вспоминаю искажённое ревностью лицо Медифа и пристыжёно отнимаю руку.

Вампир не удерживает, но его губы сжимаются.

Конечно. Он ведь не видит мыслей о ком-то другом.

— Почему? — в тишине кухни даже тихий голос слышится очень отчётливо. — Говори. Я сдержу слово и помогу вам в любом случае.

— Прежде чем хоть что-то тебе обещать, я должна обсудить всё с семьёй. Если они не согласятся, ничего не получится.