— Они испугали тебя? — Елисей спокойно улыбнулся и протянул Марии руку. — Ты чего, не бойся, это ведь я, и больше тебя никто не обидит. Ты в безопасности рядом со мною, видишь!

— Ты… на тебе их кровь! — Девушка в ужасе пятилась от него, ощущая, как его близость опаляет ей кожу. — В тебе столько силы и мощи, что даже мне страшно… — Она зажмурилась, огибая дерево, и пятясь от него всё дальше и дальше.

Западная… Девушка была напугана. И осознавала, что её поведение может её выдать, но она не могла ничего с собой поделать. Ведь она была низшей демоницей, а низшего могло уничтожить всего лишь прикосновение к святой воде.

— Кровь?.. — Елисей растерянно осмотрел себя. Нет, ни пятнышка — ни на руках, ни на одежде, ни на коже. Чист, абсолютно чист. — Нет, всё в порядке. Да не бойся ты, я не убийца! Это ведь не люди, это монстры, исчадия ада! Ну разве обычный человек сгорит, если ударить его палкой?! Да и вообще, умирая, люди не сгорают. Успокойся, я ведь спас нас, да, тебя тоже, между прочим. — Парень отвернулся и отошёл.

Кажется, подобная реакция девушки, его расстроила. Он не ожидал от неё восторга, или особой благодарности, но уж бояться его — это совсем лишнее.

Девушка более-менее пришла в себя лишь когда на землю обрушилась стена холодного дождя, и воздух начали сотрясать раскаты грома, которых давно не было. Мир будто раскалывался на части.

Мария знала, в какой ярости был Люциус — погиб один из его любимых сыновей… Умберту отправил на смерть брата.

Она словно видела кроваво-красный змеиный взгляд демона. Скучала ли она по нему, по его наглой улыбке и грубоватым ласкам? Ей не хватало его, да, скорее всего… Было ли ей жаль демонов? Нет, ни капли, они получили, своё. Однажды и она получит ту же смерть.

А самое страшное, что ей было всё равно, быть может, смерть была бы её избавлением. Она догнала Елисея, и как-то даже не боясь, что с ней может что-то случиться, девушка за плечо развернула его к себе лицом. Посмотрела в его грустные глаза:

— Спасибо тебе! — Почти прокричала она, пытаясь перебить шум грозы и ливня, падающего с неба стеной. — Я испугалась… Я просто никогда в жизни не видела подобной силы! Теперь я знаю, уверена, что тебе по плечу спасти этот тёмный, почти потерянный мир!

Елисей улыбнулся, повернулся, обнял девушку, и вдруг прекратился дождь, расступились тучи, так, словно бы он разогнал своею улыбкой весь этот мрак.

— Я ведь испугался так, сначала так испугался, что мне тебя не спасти… — Как-то быстро, взахлёб затараторил Елисей, наклонившись к самому уху Марии, и всё так же прижимая её к груди. — Они… Огромные такие, Господи, да я как младенец рядом с ними, а потом, потом я понял, что силой тут никак, нужна вера, нужна уверенность и решительность, но знаешь, знаешь, руки до сих пор дрожат… — И он рассмеялся.

Мэри вдруг вздрогнула, его дыхание коснулось её кожи. Они оба вымокли насквозь, а с ним было будто теплее. Словно солнце согревало. Она как-то несмело обняла в ответ, всё же, боясь парня.

После той ночи Мэри вдруг стало как-то неловко с Елисеем, он задел что-то в ней. Что сказать ему на это она не знала, ей так хотелось рассказать ему всё и бежать, далеко… Или, быть может, погибнуть от его руки. Но его смех рассмешил и её, и они вновь смеялись как дети, затеяв какой-то совсем дурацкий разговор.

Елисею вдруг показались смутно знакомыми объятия Марии, этот её запах, тепло, и… Парню вдруг захотелось вновь коснуться её губ и почувствовать их мягкость. Вновь?! Что за странные мысли? Елисей отстранился от Марии, и, каким-то сиплым голосом произнёс:

— Может, поедим?.. Я голоден…

— Да, пожалуй, и отдохнуть совсем не помешает, ты наверняка устал. — Девушка улыбнулась. Его смущение… Её как будто вернули в реальность, напоминая, зачем она с ним.

— Я однажды всех их победю! — Елисей рассмеялся, отломил кусок подсохшего уже хлеба, и протянул его девушке. Прояснялось серое небо, дул лёгкий ветерок и двое на траве, с улыбкой болтая о всякой ерунде, жевали свой бесхитростный обед.

— Победишь, конечно, победишь. — Нет, больше она не стремилась соблазнить его, наоборот, ей вдруг захотелось, чтобы он оказался не таким как все, чтобы в этом мире осталось хоть что-то хорошее и чистое.

Девушка уже была не такой капризной, и кусок подсохшего хлеба был вовсе не так сух. Впервые она смотрела на парня с надеждой.

— Послушай, а как бы ты хотела жить, потом, в новом мире? О чём мечтаешь ты? — Елисею эта девушка казалась особенной, она живая, она настоящая, она не как все эти люди, у Марии мечта быть должна, обязана.