— Спасибо… — Тихо шепнула она, в глазах были слёзы и столько тоски, что парень, кажется, забыл, как дышать, сочувствовать ей… вздор. — А раны, да заживут, наверное.

Где-то за километр от их привала был почти пересохший водопад. Выжженные окрестности и маленький ручеёк, там где водопад некогда ниспадал мощным потоком. Теперь вода едва текла, и такой струйкой едва можно было вымыться, но Марии было всё равно, лишь бы смыть с себя эту грязь, смыть позор и унижение.

Вода терзала раны, жгла, и слёзы которые все же пролились, вода скрывала. Нет, не увидит он её слез, не увидит что она сломанная и что ей больно. Раны заживали, но медленно.

Вымывшись, девушка тут же собрала волосы. Оделась, наглухо закрывая тело, что бы парень даже не хотел смотреть на неё. Да и погода прохладная вполне это позволяла. Джинсы и водолазка, кеды и убранные волосы. Водолазка, всё же, подчеркивала стройную и нежную девичью фигурку. Так она и вернулась к парню, держа в руках его кофту. А он, кажется, так и сидел не шелохнувшись.

Елисей не взял кофту из её руки, а взял девушку за запястье, притянул к себе и усадил её рядом, мягко обняв за плечи, словно бы стараясь поделиться с ней своим душевным теплом, хоть немного согреть и утешить. Улыбка его была печальной, но всё же, очень тёплой и искренней. И в нём всё ещё горел тот огонёк, тот свет уверенности и решимости, и в глазах была всё та же чистота.

Совсем ещё мальчишка, юнец, — пронеслось в её голове. Только с ним было так тепло, спокойно и светло. В его глазах горел огонь жизни, полный мечты и ожидания, надежды на лучшее. Её же глаза казались потухшими и безжизненными… да и вообще жила ли она? Тугая коса волос цвета горького шоколада, бережно облегала её голову, представляя собой нечто вроде венка.

Девушка достала сигареты, и нервно закурила. Она вдруг начала странный разговор, сама не понимая, зачем и для чего…

— Знаешь ли ты, Елисей, кто я? Нет, не сейчас, правильнее сказать — кем я была в прошлом… — Она закрыла глаза и глубоко затянулась, пробуя на вкус дым сигареты, получая от этого наслаждение. Скорее, этот разговор она вела сама с собой, нежели с парнем, который замер, слушая её голос. — Хотя, откуда тебе знать, тебе отроду-то лишь восемнадцать… — Усмехнулась, Словно прочитав его мысли. — Я — Мария Михайловна Романова. Да, та самая, которая племянница последнего императора. Член императорской династии, которая правила этой землей триста лет. — Девушка горько улыбнулась. Глаза оставались так же безжизненно пустыми. — Ты хотел бы спросить, почему я, столь знатная особа, связалась с демонами, продала душу… Я расскажу… Только не перебивай и не смотри на меня как на жалкое и слабое создание.

Это был 1917 год, февральская революция. Около двухсот лет назад. Сейчас это подают как великую бескровную революцию, рассказывают как всё гладко и хорошо прошло. Но они не знают, они не жили в это время… А крови было пролито немало.

Восставшие солдаты и чернь расправлялись с каждым, кто не занимал их сторону, грабили дома аристократов, насиловали и убивали с особой жестокостью. Кровь лилась рекой. Все, кто мог, тогда бежали заграницу, спасая только свои жизни…

Власть. Сколько жизней она загубила.

Казалось бы, совсем недавно императорская фамилия отпраздновала триста лет правления… Мы были детьми. Мы радовались жизни, и нам тогда казалось, что люди нас любят. Но кто же думал, что те, кто приветствовали нас, будут нашими же палачами.

Дядя был добрым и мягким человеком и управление империей, такой большой как эта, была для него тяжким бременем, да и кто же справится…

Он любил семью и простые человеческие радости. Сам занимался с детьми, был готов помочь каждому и не знал, как предотвратить нависшую бурю. Он любил эту страну и людей любил. После отречения нам всем предлагали бежать, но что отец, что дядя отказались, готовые принять любой исход. Папа пытался отправить маму и нас с сестрой в Германию, к её сестре, но женщины тогда были другими, и мама моя осталась, не согласившись покинуть любимого мужа даже ради детей.

Вся прислуга разошлась, остались только трое которые были верными нам и разделили нашу судьбу. Отец добровольно отдал всё, что мы имели, и нас выслали на окраину в какую-то богом забытую избушку с огородиком. Но нам большего и не нужно было. Мы просто хотели жить. Императорскую семью же выслали в Сибирь, где вскоре и расстреляли. Тогда решили уничтожить всю фамилию Романовых и стреляли всех. И нас тоже не обошло это.

Когда Питер охватили волнения, в наш дом ворвалась обезумевшая толпа восставших, это были солдаты и рабочие. Они знали кто мы. Меня, сестру и мать заставили смотреть на то, как отца забивают толпой просто за то, как они выражались что он "буржуй" да ещё и брат императора.

Хорошо, что мать хотя бы убили быстро и не мучали. А мою сестру, которой едва исполнилось четырнадцать лет, изнасиловали толпой и убили на моих глазах. Она была ребенком, не виноватой ни в чём. Со мной сделали тоже.

Нас, императорскую династию, равняли с грязью и радовались! Нас, княжон, взяли как дворовых девок. А ведь я мечтала выйти замуж и иметь семью, хотела жить… — В глазах Мэри полыхнул демонический огонь, зрачок вытянулся как у змеи, и она оскалилась, показывая прекрасные острые клыки и белоснежные зубы, она продолжила, вновь затянувшись сигаретой до фильтра и просто очистив мундштук, выкинула окурок. Казалось, ничего в ней не дрогнуло, но в душе разверзлась пропасть, она сжала до боли кулак и ногти впились в ткани ладоней, до крови. — И после всего этого я должна любить людей, пытаться спасти их души… Это существа продажные, алчные и развратные. С какой радостью они продают свои души за богатства, власть, желание быть искусным любовниками.

Они сами ввергли этот мир в хаос. Ну да, я отвлеклась. Моё сердце пронзили штыком, но, увы, я умерла не сразу. Я лежала на полу истерзанная и униженная, оплёванная солдатнёй… И единственной мыслью и желанием была месть, каждому из них. О да, я запомнила их лица. Каждого. Какой я была наивной. Ходила в церковь и молилась. Бог — это миф, никто из смертных не нужен ему.

Но на мой зов откликнулись. Откликнулся Умберту — высший демон и сын Люциуса. Я уже умирала, когда он пришёл, и сделка была быстрой. Он забрал мою душу, а я выжила и получила возможность мстить. И я рассчиталась с каждым. Это было незабываемо. Они даже не узнали меня, и с радостью отдавали души, но мне было мало. Они все теперь жалкие рабы. На них стоит моё клеймо. После этого я вернулась к Умберту. Жить я не хотела и попросила убить, но он предложил более интересный вариант — быть с ним, жить долго.