"А когда летела с той стороны, наоборот, притягивало", — подумала она, цепляясь за Мариуса. Тот шел вперед легко и, верно, это было потому, что Мариус — не крагх, не двуликий.

На миг Альке показалось, что воздух раскалился. Обжег горло, мелкими иглами впился в легкие — и в это мгновение она полностью погрузилась в Пелену.

Накрыло ужасом. Как будто она тонет, но не может шевельнуться, чтоб всплыть на поверхность. И тут же последовал сильный рывок, руку едва из сустава не выдернуло. В глаза брызнул яркий свет, то липкое, что тянуло назад, отпустило. Задыхаясь, она упала на одно колено, глаза слезились, все вокруг вертелось разноцветными пятнами. Синий, коричневый, белый…

"Здесь уже снег идет", — пришла совершенно неуместная мысль.

— Давай, поднимайся… — Мариус бережно подсунул руки ей под мышки, потянул вверх, — давай, маленькая. Нужно отсюда уходить…

— Да, да…

Алька проморгалась кое-как, несколько мгновений постояла, вцепившись в Мариуса. Так надежно, так спокойно.

— Алайна, — голос Мариуса внезапно обрел твердость стали, — Алайна, посмотри на меня, ну?

"Злится", — она растерялась и огорчилась.

Ну конечно, с такой-то беспомощной девицей.

— Алечка.

И быстро, торопливо прижался к ее губам. Затем сунул что-то в руки.

— Нас предали. Помни меня.

— Что?

Она вскинула взгляд на него, вверх — и увидела.

Над ними простерлась сеть, свитая из белоснежного сияния. И они… оказались заключены под этим куполом.

— Я ничего не могу сделать, — выдохнул Мариус ей в губы, — я не чувствую… своей магии.

Взгляд у него был совершенно безумным. И столько страсти, столько невысказанной любви, отчаяния в нем было, что Альку словно вмиг на кусочки искрошило. Значит, все? У них ничего не вышло? Вскрикнув, она прильнула к нему. Мыслей не осталось — только ощущение жесткой ткани сюртука под щекой, его пальцы, переплетенные с ее и улыбка, совершенно детская, растерянная. Сколько им осталось? Мгновение? Чуть больше?

— Я тебя люблю, — прошептала Алька, — люблю.

Мариус расцепил их руки и погладил ее по щеке.

— Нас предали, — повторил хрипло, — портал выдержит только одного, он почти пуст.

И буквально оттолкнул от себя Альку. Она, давясь рыданиями, попятилась, и вдруг осознала, что в ее руке — артефакт портала. Небольшая вещица, деревянная, со всех сторон зажатая резными бронзовыми пластинами. А потом, будто вспышка — браслет на руке Арианны. Ничем не отличный от волчка, только выполненный в виде браслета.

— Мариус, — горло сжалось, — Мариус.

В этот миг сверкающая, обманчиво тонкая сеть рухнула вниз.

Алька заорала от совершенно неконтролируемого, животного ужаса — ей показалось, что шнуры, из которых сеть была свита, режут ее на куски.

Ощущение падения, полет.

И ее выкинуло на гранит, смяло, швырнуло вперед так, что она перекувыркнулась через голову. Дышать стало больно, слезы брызнули из глаз.

— Мариус…

Еще не соображая, где очутилась, Алька задергалась, когда сильные руки обхватили ее за туловище, дернули вверх, встряхнули.

— Алайна. Алайна, что случилось?

Голос Сантора.

Пальцы разжались сами собой, волчок-артефакт звякнул о камень и покатился.

Алька молча затрясла головой, а слезы катились по щекам, и вместо слов с губ срывался только хриплые всхлипы.

Внезапно щеку обожгло болью.

— Говори, — от рыка Сантора все внутри сжималось, и последние силы утекали, как вода сквозь сито, — говори, твою мать. Что случилось, Алайна?

— Нас… предали, — наконец выдавила она, — предали. Нас ждали там.

Сантор до боли стиснул ее плечи, вглядываясь в лицо. Потом, не говоря ни слова, подхватил Альку на руки, перебросил через плечо и понес.

— Волчок, — выкрикнула она, тряпочкой болтаясь на плече крагха, — я должна…

"Это все, что осталось от Мариуса".

Мир перед глазами стремительно темнел, перед глазами мельтешили серые мошки, предвестники обморока. Но она удержалась на кромке сознания. Увидела, как один из воинов ее отца наклонился, поднял артефакт и положил в поясную сумку.

— Нас предали, — шептала она, — откуда-то магистр узнал, где мы пересечем Пелену. Кто-то сказал ему.

Все вокруг замерло. И вечно багровое солнце, что почти не проглядывает сквозь дымку, и воины-крагхи, вытянувшиеся рядом с дверями тронного зала. Ноги не держали. Алька сидела, съежившись, в кресле, крылья неуклюже растопырены в стороны, а в руках — стиснут волчок, портальный артефакт. Все, что у нее осталось…