— Ладно, развеселился, — сурово сдвинул брови Король. — Что у нас там дальше по плану?

— Встреча с Лаверийским послом в зале рабочих приёмов, — сразу посерьёзнел Гэйнис. — Он уже ждёт.

— Тогда пошли. Лаверийцы, как и я, ждать не любят.

И Король с наследником вышли из кабинета.

Селена

Стэнн с утра до вечера пропадал на работе, а я не менее активно трудилась дома. Изучала этикет, разучивала танцы, зубрила родословную леди Икэссы.

Все завтраки, обеды и ужины теперь обставлялись с пышностью придворных приёмов. На стол выкладывалась куча вилок, ложек, тарелок разных размеров, и Стэнн, а когда ему было некогда, то леди Икэсса, показывали мне, как надо правильно пользоваться приборами, как держать себя за столом, как попросить подать какое-то блюдо или отказаться от того, которое не хочешь.

— Я лучше вообще есть не буду. Скажу, что за фигурой слежу, — как-то проворчала я, в очередной раз перепутав вилку для салата из морепродуктов с вилкой для салата с овощами, настолько микроскопическая в них была разница.

— Ты просто бери те же блюда, что и я, и смотри, каким прибором я ем, — предложил Стэнн. — Тогда точно ничего не перепутаешь. А вообще, я буду рядом, если что — подскажу.

Но меня это мало утешило.

После завтрака у меня начинались танцы. Преподавал их мне придворный учитель, обучавший в своё время и лорда Джэффаса, и Стэнна. Обращался он ко мне всегда очень официально: Ваше Сиятельство, и мне каждый раз хотелось одёрнуть его и сказать, что никакое я не сиятельство. Но леди Икэсса меня сразу предупредила, что, по приказу Его Величества, я должна всем говорить, что я её родственница. И я, вздохнув, согласилась. Хотя и вздрагивала первое время от такого обращения. Вот уж никогда не думала, обучая детишек игре на фортепиано, что когда-нибудь внезапно превращусь в аристократку.

Собственно, это всё было даже интересно. Я всегда хотела научиться танцевать. А уж побывать на настоящем балу я даже не мечтала. Зачем мечтать о несбыточном? Так что сейчас я с удовольствием познавала премудрости отличий танцевальных реверансов от реверансов Королю, учила общие танцы и — с особой тщательностью — Королевский танец, открывающий бал, потому что все были уверены, что именно со мной будет его исполнять Его Высочество Гэйнис Третий, уже несколько лет открывающий балы вместо переставшего танцевать деда. Я училась «держать спину», тянуть носок, подавать руку с королевской грацией и еще множеству тонкостей, которые местные аристократы впитывают с молоком матери, а мне приходилось постигать через пот и тяжёлый труд. И на репетиции всегда приходила в длинном платье, чтобы привыкать к путающимся в ногах юбкам.

После обеда зубрила этикет и — снова танцевала. А после ужина леди Икэсса рассказывала о своих родственниках и заставляла меня заучивать не только их имена, но и внешний вид, и манеру поведения. А родственников у неё оказалось огромное количество, и вскоре все эти лорды и леди создали в моей голове невообразимую кашу из имён и привычек.

Всё это время я сидела дома, никуда, кроме сада, не выходя. Некогда мне было гулять. А вот Стэнн и лорд Джэффас частенько с улыбкой рассказывали, как гудит город, собираясь на необычный бал. Портнихи были нарасхват, а за возможность узнать, какое платье будет у невесты принца, аристократки готовы были выложить любые деньги. И, если бы не магическая клятва, портнихи могли бы здорово обогатиться. Да и к леди Икэссе зачастили подруги. Дня не проходило, чтобы одна-две дамы, годами у неё не бывавшие и к себе не приглашавшие, не забегали «обсудить городские новости». А точнее, с надеждой увидеть меня и выпытать у Икэссы фасон наших платьев. Но леди Икэсса держалась, как настоящий партизан, и дамы уходили, не солоно хлебавши. А у меня и без этих посиделок дел полно было, так что и со мной познакомиться им тоже не удавалось.

К вечеру я так уставала, что даже Стэнна не доставала расспросами о его работе. Правда, однажды, в самом начале этой подготовительной эпопеи, когда он пару дней возвращался домой расстроенный, я выпытала, что у него были какие-то заморочки с земными дипломатами, о которых рассказывать он мне не захотел. Но потом всё как-то улеглось, Стэнн снова повеселел, и больше мы к этому вопросу не возвращались. Тем более что знакомить меня с ними он отказался наотрез. Сказал, что это такая государственная тайна, о которой в стране всего четыре человека знают, и расширять круг посвящённых Король строго-настрого запретил. Поэтому я настаивать не стала, решив, что незачем мне из-за банального любопытства портить отношения с Его Величеством.

Так проходили дни, и время бала неумолимо приближалось.

Стэнн

— Ну, как идут приготовления к балу? — зашёл в кабинет Начальника Рэвалли. — Как у Селены дела? Справляется?

— Лучше не спрашивай, — махнул рукой принц. — Я как на неё посмотрю, мне её жалко становится. Целыми днями то Книгу этикета зубрит, то танцует, то столовые приборы изучает. А ещё в маминых родственных связях разбирается, раз уж она её родственницей оказалась. Похудела уже, осунулась. Я всё боюсь, что надоест ей эта постоянная гонка, и пошлёт она всех нас к кимраку.

— Не пошлёт, — улыбнулся менталист. — Разве ты не чувствуешь, что ей это интересно?

— Только это и успокаивает, — вздохнул Стэнн. — Но переживает она очень. Боится, что от волнения либо в фигурах танца запутается, либо на пиру не той вилкой есть начнёт. А позорить леди Икэссу, чьей родственницей она, якобы, является, ей не хочется. Вот и нервничает постоянно. Если бы мы её сразу иномирной принцессой объявили, было бы легче: иномирцы имеют право не знать тонкостей дворцового этикета. Но раз Портал стал государственной тайной, а Селена превратилась в местную аристократку, ошибок ей допускать нельзя. Вот она и мается.