Стэнн надменно наклонил голову, здороваясь с неудавшейся роднёй, и хмуро произнёс:

— Вы задержались, лорд Бэйнирос.

— Простите, лорд Стэнн, — снова склонился в поклоне лорд. — Мы поторопимся.

Ещё раз склонился, уже перед Джэффасом и Икэссой, снова пробормотал извинения и поспешно пошёл вперёд, волоча за собой оглядывающуюся Кэйти.

Следом за ним, не замедляя шаг, Джэффас вёл Икэссу, а за ними шли мы.

Я поняла, чем был так недоволен Стэнн. Мы, как члены Королевской семьи, должны были войти в зал последними. После нас в зал уже выходил Король. А непосредственно перед нами могли входить только наши близкие друзья или преданные придворные. И лорд Бэйнирос специально дожидался нашего приезда, чтобы продемонстрировать всем, что по-прежнему находится в фаворе у семьи Фарроасов.

Мы поднялись по широкой лестнице, зашли в огромный зал, остановились у входа, ожидая, когда нас объявят, и мне с трудом удалось удержать на лице маску сдержанного равнодушия при виде огромного ярко освещённого зала, заполненного народом.

— Главный Королевский Колдун лорд Джэффас Фарроас и леди Икэсса Фарроас, — объявил идущий непонятно откуда голос, и Джэффас с Икэссой прошли в зал.

— Начальник Тайной Магической Полиции лорд Стэнн Фарроас и леди Селена Хэннеридас.

И мы зашли в зал и пошли к трону, где для нас были приготовлены мягкие диванчики. Когда голос затих, в зале сначала пронёсся гул, а потом воцарилась тишина. Даже самые говорливые кумушки замолчали, пристально разглядывая нас и обмениваясь многозначительными взглядами. И только наши шаги гулко звучали посреди этой гробового безмолвия.

Стэнн шёл, высокомерно глядя на склоняющихся перед ним придворных, слегка наклоняя голову в ответ на поклоны. Пару раз легко улыбнулся хорошим знакомым, серьёзно поклонился в ответ на поклон вынырнувшего из толпы Рэвалли. А я шла рядом с ним, и мне даже страшно не было, потому что все силы уходили на то, чтобы следить за осанкой и плавностью хода. Привыкнув у себя на родине к брюкам и кроссовкам, я не очень-то умела ходить с величественной грацией, как учил меня мой учитель танцев. И сейчас, идя под провожающими меня взглядами, мысленно повторяла: «Плечи опустить, лопатки свести, живот втянуть, подбородок поднять, шаг скользящий, мягкий». И — снова по кругу: «плечи не поднимать…»

Стэнн внезапно улыбнулся и погладил меня по лежащей у него на локте руке:

«Расслабься, ты очень напряжена».

«Как?! Если надо и за плечами следить, и за животом, и за подбородком. Да ещё чтобы на паркете не поскользнуться. Расслабишься тут, ага».

Стэнн фыркнул и встал сбоку от трона, лицом к двери, через которую должен был зайти Король. Я пристроилась рядом.

— Его Высочество лорд Гэйнис Третий, — объявил голос.

Дядя Гэйнис ворвался в зал безо всякой помпы. Подмигнул нам со Стэнном, поприветствовал Джэффаса и Икэссу, небрежно ответил на поклоны придворных и уважительно склонился, услышав:

— Его Величество Король Гэйнис Первый.

Его Величество зашёл в зал, и среди придворных снова пронёсся гул, вызванный его необычным видом. На Короле были узкие брюки со стрелкой, короткий жилет, из-под которого виднелась белая рубашка, и удлинённый пиджак. Как дань традиционному наряду остались тёмно-зелёный цвет и невысокие сапожки, которые в этом сочетании, на мой взгляд, смотрелись достаточно эклектично и забавно, но сообщать Его Величеству об этом я, конечно, не собиралась.

Король уселся на трон, окинул взглядом замерших в поклоне придворных. Потом небрежно хлопнул в ладоши, разрешая присутствующим выпрямиться, и с любопытством посмотрел на меня:

— Подойди ко мне, девочка.

Я приблизилась.

— Очень интересное платье. И тебе идёт.

— Спасибо, Ваше Величество, — я сделала Королевский реверанс.

Король одобрительно усмехнулся:

— Ты быстро учишься, молодец.

— А куда деваться, — пожала я плечами. — Приходится.

И услышала, как фыркнул смешливый Гэйнис.

Король тоже улыбнулся:

— Костюмы, в которых эти охламоны на бал пришли, тоже ты придумала?

— Да, Ваше Величество.

Его Величество внимательно оглядел стоящих перед ним внуков и правнука:

— Неплохо выглядит. Оригинально.

И посмотрел на стоящих по периметру зала придворных и его голос внезапно громогласно разнёсся над залом:

— А кое-кого придётся наказать за нарушение моего Указа. Явились в традиционных костюмах.

— Не надо никого наказывать, Ваше Величество, — испугалась я. — У них просто фантазии не хватило. Столько лет в одном и том же ходили.

— Ты так думаешь? — Король снова обвёл взором зал, и под его взглядом провинившиеся придворные горбились и сжимались, стараясь стать меньше и незаметнее. И снова громогласно объявил: — Хорошо, на этот раз я их прощу. Чтобы не портить твою радость от бала. Но в следующий раз…

И он так зловеще замолчал, что зал напряжённо замер, а я мысленно восхитилась: как удивительно этот человек умеет управлять людьми. Одним взглядом, словом, интонацией может столько страху навести, сколько другому криком и кулаками не удастся. Впрочем, он к этому триста пятьдесят лет шёл. И, насколько мне известно, нрав у Его Величества отнюдь не ангельский. И пусть прилюдных казней уже давно не было, да и в пыточной последний раз пытали лет сто назад, как сказал мне Стэнн, но память об ослушниках, закончивших свой путь на плахе, ещё жива, и становиться на их место никому неохота. Да и помимо плахи есть много способов испортить жизнь непокорному придворному. Таких, что о казни он молить будет, как о пощаде. Те же казематы, например, куда периодически ссылает Король провинившихся, как на гауптвахту: от нескольких дней до нескольких лет. Я там, слава Богу, не была, но подозреваю, что место там достаточно неприятное, чтобы наказанному больше не хотелось туда возвращаться.