Женщина средних лет внимательно изучала резюме и кивала головой на мой обстоятельный рассказ о том, где я училась, работала, что умею делать. Но в конце беседы, возвращая мою увесистую папку с документами, холодно сказала: «Извините. Вы нам не подходите».

После второй такой встречи я заподозрила что-то неладное. Когда же мне отказали еще в трех крупных организациях, сомнений не осталось: кто-то очень постарался, чтоб меня не взяли. Задумавшись лишь на мгновение, я достала телефон и набрала контакт «Сергей».

— По-вашему, это поступок достойный мужчины? — спросила резко.

— О чем ты? — не понял он или только сделал вид.

— О том, что по какой-то причине в городе больше не нуждаются в дизайнерах.

— Ааа, — и я услышала сдавленный смех, — в этом городе тебе ни в одну фирму не устроиться! Подъезды мыть будешь! Ничего! Работа тебе знакома…

Я сбросила вызов. Нет, эти слова не тронули, не обидели меня. Что Ивашкин — не мужик, я и так поняла. Меня убила фраза про подъезды, которые я, правда, мыла и в своем доме, и в соседнем, когда еще была студенткой. Ивашкин об этом знать мог только от одного человека — моей матери.

Какое-то время я просто сидела, сжимая телефон в руках. Потом, очнувшись, разозлилась. Кого я боюсь? Ивашкина? Нищеты? Да я из нее никогда и не вылезала! Мыть подъезды и сортиры — не самое страшное в жизни. Самое страшное — когда любимый человек, самый сильный, самый хороший, лежит беспомощный, и ты ничем не можешь помочь.

И я стала пытаться еще и еще. Я звонила по всем объявлениям, ходила на собеседования, везде слыша одно и то же: «не требуется», «не подходите».

Нина, которая была в курсе, настаивала, чтоб я попросила помощи у Виктора Михайловича. Но тогда мне пришлось бы все рассказать и ему, и Алексею. А я не хотела взваливать на них свои проблемы, хотелось доказать и себе, и всем вокруг, что я чего-то стою.

Возможность ежедневно навещать Лешку — единственное, что необыкновенно грело мне душу в эти безрадостные дни. Я ездила к нему каждый день утром или вечером. Меня пускали минут на 30–40, и весь оставшийся день я вспоминала эти драгоценные минуты.

Он понемногу приходил в себя, но все еще был очень слаб. Мы много разговаривали. Сначала я рассказывала ему о Нине, потом, видя его угнетенное состояние, перечитала всю литературу, которую только смогла найти о травмах позвоночника, нашла множество историй людей, справившихся с такой травмой и вернувшихся к обычной жизни.

Меня переполняла бесконечная нежность к нему. Я ловила каждое его слово, каждое выражение его лица. Наверное, если бы было позволено, я бы даже жила в его палате, забыв обо всем, что происходит за ее стенами.

О нас и наших отношениях мы почти не говорили. Может быть, в этом была виновата я, потому что однажды Лешка спросил:

— Скажи, как ты думаешь, если бы не эта проклятая авария, Пашка и Мила могли бы помириться?

Я скептически покачала головой.

— Маловероятно. Хотя… — и задумалась. — Если б не эта авария, они, возможно, не потеряли бы ребенка, и ради него были бы вместе. Если б не было аварии, Нина и Ирокез вряд ли помирились бы, а мы…

— А мы бы поженились, — неожиданно закончил он.

Все внутри меня оборвалось от его слов. В его глазах был немой вопрос, они требовали ответа. Прямо сейчас! Немедленно! Но как бездомный котенок, привыкший к побоям, жмурится от руки, занесенной в ласке, так и я боялась. Во мне жил безотчетный страх быть непонятой, отвергнутой, получить оплеуху в ответ на искренность.

Поэтому я лишь улыбнулась, и никогда больше эта тема не всплывала в нашем разговоре.

Мои бесплодные попытки найти работу продолжались две недели и смертельно вымотали меня.

Однажды я пришла домой из больницы и взглянула в зеркало, висевшее напротив входа. На меня смотрела измученная, грустная женщина с потухшим тяжелым взглядом. Разве такая может поддержать тяжелобольного человека?

И я стала искать выход. Плевать на карьеру, у меня в кармане осталась только тысяча рублей, так что я согласна на любую работу. Внезапно меня осенило. А что, если?..

У меня были телефоны многих клиентов Ивашкина. Попытка — не пытка. Первый мой звонок был примерно таким:

— Алло! Дмитрий Константинович? Добрый день. Вас беспокоит Елизавета Савельева. Я разрабатывала дизайн-проект вашего загородного дома. У меня для вас эксклюзивное предложение…

Я предлагала дизайн, надзор и найм рабочих. Слава богу, научилась, работая в «Атаке». Пятый звонок попал в цель. В прошлом году этому бизнесмену я делала кофейню, теперь он строил ресторан и собирался сотрудничать с Ивашкиным. Он меня помнил, и мне удалось его убедить, тем более, на себя я взяла найм рабочих, поиск материалов, надзор… Короче говоря, отдала себя в рабство за сумму, гораздо более скромную, чем запросил бы мой бывший работодатель.