Здесь было все. От старинных висельниц, до окровавленных пней с торчащими из них топорами. Хирургические столы с блестящими скальпелями и зубчатыми пилами для костей. Кресты чьи вбитые колья до сих пор пугали своим присутствием. Ведь было ясно как день: совсем недавно там висел живой человек.

Маркус медленно катился вперед, не веря собственным глазам. Мелани оказалась права, сказав, что он попал в самый настоящий ад. Другим словом это место не обозвать. Несмотря на то, что вентиляция работала исправно, Морлоу все равно чувствовал запах крови. Куда бы он ни глянул, везде виднелись отголоски смерти. Словно призраки прошлых жертв хватали его за лицо, крича о том, что отсюда нужно бежать. Бежать без оглядки.

Если раньше Дариус выглядел сумасшедшим убийцей, который прячется под личиной доброго друга, то сейчас, в глазах Маркуса, он стал настоящим Дьяволом.

Это действительно Тартар! Маркус попал в самое его сердце!

Морлоу даже представить себе не мог сколько людей тут погибло. Куда ни посмотри, везде виднелись следы крови и останки человеческих тел. Здесь их мучили, насиловали. Превращали в сгустки боли и отчаяния, а после, когда от них не оставалось ничего, просто убивали.

В самом конце помещения Морлоу увидел печь для сжигания трупов.

Посмотрев направо, Морлоу заметил старинную гильотину. Заточенное лезвие возвышалось над Маркусом, готовое обрушиться в любую секунду. Кто знает, сколько голов отсек Дариус этой проклятой установкой?

— Завораживает, правда? — Диклейн шел к Маркусу, стуча каблуками по бетонному полу. — Механизм для приведения в исполнение смертной казни путем отсечения головы. Казнь с использованием гильотины называлась гильотинированием. Как предсказуемо, не правда ли? — засмеялся Дариус.

Откатившись подальше от столь древнего орудия, Морлоу увидел угол комнаты, отведенный для всевозможных компьютеров. Видимо там Дариус транслировал свои зверства любому извращенцу готовому заплатить. Несколько мониторов пестрили различными диаграммами, находясь в спящем режиме.

— О, мой дорогой Маркус. Именно здесь я зарабатываю деньги, позволяющие мне жить так как я хочу, — Диклейн подкатил Морлоу к столу, включив один из экранов. — Маркус, у тебя есть человек, которого ты мечтаешь убить? Тот, о ком твои сны по ночам. Кто стал чертовой навязчивой идеей?

На экране появилась видеозапись. Девушка-подросток, в разорванном платье, вышла в клетку для боев без правил. Выбритые виски, растрепанные волосы, тело, покрытое ссадинами! — но в ее зеленых глазах горела ярость. Несмотря на то, что ее противником был самый настоящий гигант, облаченный в доспехи римского центуриона, девушка не сдавалась. Сначала все это смахивало на постановочную сцену из фильма, но Маркус знал: если Диклейна волнует данный ролик, то в нем все по-настоящему. Девушка отчаянно сражалась против громилы в три раза больше нее, используя мастерство своего подготовленного молодого тела. Кем бы она ни была, но что такое схватка знала не понаслышке.

Камера взяла крупный план, показав, как глубоко она дышит, наполняя мышцы кислородом. Гигант размахивал огромным мечом, собираясь разрубить бедняжку надвое, но ей каждый раз удавалось уходить от удара. Кувырки, подныривания, в ход шло все, чтобы не попасть под разящую сталь клинка. Движения девушки выглядели потрясающими. То, как она уворачивалась от смерти! — подобное под силу лишь единицам.

Внезапно в клетку залетел японский меч. Сделав несколько оборотов, он рухнул на настил. Блик света от резной гарды попал в объектив камеры. Видимо кто-то из орущей по сторонам толпы решил сжалиться и дать ребенку крохотную возможность на спасение. Увидев орудие, уравнивающее шансы, озверевшие люди за октагоном закричали еще громче.

— Позволь тебе представить, — Дариус наклонился на уровень Маркуса. Вместе с Морлоу он наблюдал за дальнейшим ходом событий, оторваться от которого было невозможно. Такого героизма и силы воли Морлоу даже представить себе не мог. — Мой зуд в голове. Моя самая сладкая мечта. Ангел, который сумел покинуть небеса Архитектора, разрушив его рай…

***

Годами ранее.

После той стычки с Кэтрин, Джессика Честер прекратила общение со своей соседкой. Полностью. Подруга чуть не прибила ее к стенке, с сумасшедшими глазами неся какую-то чушь. Видимо Кэтрин совсем поехала крышей. Позвонив Оливии Уэллс и рассказав, что с ее дочерью творится нечто нездоровое, Джессика сделала последнее одолжение Кэтрин.

Девушка изменилась после приезда матери, взялась за голову. Она вновь набрала вес, начала следить за собой. Перестала выглядеть зомби из фильмов ужасов. Но каждый раз, когда Кэтрин проходила мимо, Джессика чувствовала на себе ее злобный взгляд. Она смотрела на нее так, словно та не заслуживала ничего, кроме плевка в лицо.

— Слушай, Кэтрин, — сидя на своей кровати, Джессика оторвалась от учебников, видя презренные глаза соседки. — Может хватит вести себя так, будто у тебя кактус застрял в заднице?

Кэтрин молча красилась перед зеркалом, сверля Джессику взглядом через отражение. В последнее время ее макияж стал более ярким и вызывающим. Приобрел оттенки готического настроения. Если раньше Кэтрин выглядела как оживший труп, то сейчас она начала преображаться в соблазнительную вампиршу.

— Я позвонила твоей маме. Да, я это сделала. И если тебе есть что мне предъявить, то я жду, — Джессика отложила учебники в сторону и спрыгнула с кровати. — Но меня уже достали твои злобные взгляды исподтишка. Хочешь что-то сказать, давай! Нет, тогда хватит пялиться на меня как психопатка!