— Спасибо за объяснение, — неуверенно прошептала она парню, в полной мере ощутив себя дурой.

Двинулись опять скопом, стараясь пробегать места телепортов тихо.

Они были уже между третьей и четвертой меткой, когда мимо промелькнул десяток боевиков. Направлялись они к выходу, и стоявших между телепортационными печатями немагов не заметили.

Мысль о слишком большом количестве вторженцев засела внутри Линн прожорливым клещом, увы, подумать про это не было времени. Вопросы сразу были затолканы поглубже, до лучших времен. Позже подумает на эту тему, когда выживет и отодрёт всех и каждого…

* * *

Ррухи со старостой не ушли далеко. Тихо пробираясь между кочками и прячась в тенях, они добрались до места, которое ещё пару дней назад было дырой. Деревья в этом месте были толще и ветвистее. Они гнулись друг к другу, тянулись ветвями, творя настоящий альков. Причиной тому было сто восемнадцатая песнь, которую еще на днях творила Хадиса. Дыру успели залатать, но ее кривые края даже в относительной темноте бросались в глаза.

Парень остановился в центре.

«Я займусь пробуждением… На тебе все остальное», — его голос опять шептал внутри, взгляд скользнул по ее лицу. — «Помни про касания».

Повернувшись к ней спиной, он опустился на колени в центре поляны и тихо замычал. Тонкие лучи света скользнули по земле, подсвечивая листья, обвивая стволы. По идее, ничего такого, чего Ррухи сделать не могла, он не попросил. Всего лишь охранять… Неустанно стеречь, прямо как сторожевая собака. Ррухи не обиделась, наверное, впервые за много лет. Она и была собакой, о чем никогда не стоило забывать.

Тихое гулкое заклинание вклинилось в тишину почти незаметно. Прочертило одну за другой окружности вокруг тела Хранителя, прорезало их лучами и завитками, образуя идеальную восьмиконечную звезду. Магическая пентаграмма под его ногами росла, охватывала каждый пожухлый лист, каждый ствол, оплетала каждую ветвь густой сеткой, словно сосудистой системой, по которой неслась энергия. А последней, как оказалось, у старосты было ещё много…

Яркость росла, и уже невозможно было списать ее на один из ручейков Огненной реки.

Ррухи напряжённо оглядывалась, каждый раз отступая от светящегося края растущего заклинания. Нервы натягивались струной, в ожидании ответной реакции…

Черную метнувшуюся тень Ррухи заметила не сразу, а когда увидела — было уже поздно уводить врага куда-либо. Тело противника перетекало из одной плоскости в другую, меняя позы и структуры, словно состояло из сплошного хаоса, не давая себя зацепить, пресекая любое воздействие на корню.

Ррухи злилась, ее морда вытягивалась, зубы безуспешно проникали сквозь чужую плоть, не нанося ущерба. Словно играясь, маг жалил ее заклинаниями, дёргал за волосы и смеялся.

«Касание…» — вскричал в голове голос Старосты. Звук оглушил. Противник полупрозрачной субстанцией оказался аккурат перед ней, резко раздался вширь и ввысь и раскрыл исполинскую глотку. Энергетическая пасть схлопнулась вокруг нее. Сквозь полупрозрачные стенки чужого зева виднелись отблески хранительского заклинания…

Казалось, она падает в бесконечность, безудержно кружась. Мир смазался каруселью, вышибая мысли на корню…

«Касание… Касание… Ксание… Ка-са-ни-е-е-е…» — чужой голос упал на повтор, безжалостно растягиваясь в замедленном звуке.

Ррухи заорала, выбрасывая руку вперед и находя упругую преграду. Руку обдало жаром. Яркая вспышка ослепила, в одно мгновение испепеляя врага.

«Не тупи!» — злился Староста. Его прерванная песнь застыла, а потом, возобновившись, загорелась еще больше.

Ближайшие деревья начали шататься, вырывая корни из земли и хлеща ими, словно плетьми. Тупить действительно было не время. Непрошеные противники стекались к ним со всех точек, явно намереваясь прекратить действо…

Зло дернув рукой, Ррухи явно ощутила стянутость собственной обожжённой кожи и скривилась. Стерпится… а может, и сладится.

Второе «касание» отдала не раздумывая и сразу, испепеляя противника в один миг. Осталось три касания, а позже шесть минут подзарядки. Целей же намечалось намного больше. Тело Хранителя засияло белым. Песнь вошла в свою кульминацию… Хранители, стянутые заклинанием последние пару дней, наконец начали действовать.

«Держи их, мы в зал», — змеей вился голос Старосты внутри ее головы, а Ррухи только рада была исполнить.

Впечатывая кулаки в противника, уходя от их выпадов, взметаясь в воздух, уклоняясь от заклинаний, выставляя щиты — она явственно вспоминала тренировки с Хадисой. Где-то там, на задворках ее памяти, вспомнились грустные глаза матери, безучастное молчание клана… Желание помочь ей смертью. Сейчас же эти воспоминания стирались в пылу драки, и уже амулет Горра не пугал, и татуировка на запястье не страшила… Боль трансформировалась в полыхающий синим камень. Камень — в удар. Остальное больше не важно.