Над плодородной долиной возвышался дворец роз — творение первого художника. Этот замок будто срисовали с картинки из детской книжки. Молчаливые стены из розового камня надёжно хранили обитель художников. Диковинные башенки его существовали по своим законам: они сплетались в единые узлы, расходились и устремлялись к небесам. Их держали силы неведомые и делали это уже много лет.

Саму академию хранили не только стены, но и многочисленные ворота, казармы и различные древние заклятия. Только первый куратор Аль Баян мог точно вспомнить полный список «сюрпризов», которые встретят захватчиков. Укрепления дворца роз кажутся хрупкими, слишком утончёнными для того, чтобы дать хоть какой-то отпор, однако внешний вид обманчив. Дворец живёт своей жизнью и способен породить защитников для боя, чего только стоят немые мраморные стражи у каждой из завитых арок? Высокие и величавые скульптуры созданий, напоминающие помесь человека и мотылька. Их лица закрыты шарообразными шлемами с прорезями для глаз, вместо брони — плащи из лепестков каменных цветков, а оружие — двусторонняя, тонкая, словно игла, пика.

К превеликому несчастью Аль Баяна, в высоких стенах почти не было необходимости — нечего защищать. Учеников в академии осталось ничтожно мало, преподаватели умерли или исчезли, а великих шедевров уже две сотни лет ещё никто сотворить не сумел. Адриана вручала кисть сомнительным творцам, их полотна быстро тускнели и рассыпались прахом, а созданные ими страны расы и города были обречены на поражение в войне против Великой пятёрки — спонтанного и недолговечного союза держав первых трёх столетий. Тогда Великие художники не зря носили своё имя и созданные ими народы до сих пор ходили по земле, только несли они не мир и счастье, как планировалось, а войну и огонь. Не может одновременно быть пять лучших. Остаться должен один.

Сам дворец стоял на горе, под которой переливалось в лучах солнца бриллиантовое озеро. Ученики когда-то любили посещать прохладные гроты в поисках вдохновения, там было на что посмотреть. Вода чистая, одного мимолётного взгляда хватало, чтобы увидеть самое дно и его скромных обитателей — поющих рыб. По ночам они поднимались на поверхность и часами играли друг с другом, переговариваясь на неведомом языке, напоминавшем человеку тихое пение. Чародей не мог спокойно смотреть на озеро. Там, скрываясь от палящего солнца в тени грота, он учил Данте рисовать. Увы, тому интересна была больше магия, и ей Аль Баян его тоже учил…

В Аурелионе много чудес и секретов, о которых ведомо только избранным. Славная страна пережила много бед, некоторые из которых вспоминать было запрещено …

***

— Три меры серы, пять мер абрикосовой мякоти и зелёных шишек, один крысиный хвост…

— Чем ты чёрт тебя дери страдаешь! — Безрезультатно возмущался Раймон уже который час, наблюдая как чародей штурмует пыльные трактаты. Призрак был еле виден в тусклом свете свечи — пора полной луны прошла и лишь тихим голосом он мог себя обозначить. Заседали товарищи в одном из «верхних» подвалов дворца роз, где и хранилось большинство книг.

— Терпение, мой чуть различимый друг. Ежели что чародей обещал, так выполнит безоговорочно! Однако рецепт воскрешения найти бы следовало для начала… — Чародей отбросил очередной ложный трактат — в своё время он скупал любые труды, хоть сколько-то относящиеся к волшебству. Увы, многие «писатели» имели об этом искусстве весьма суеверные представления. Так или иначе — вареньем из молодых шишек мёртвого не поднять, разве что пьяного…

— Знай я, что ты понятия не имеешь, как вернуть меня к жизни — не тратил бы время попусту! — Призрак жалобно заскулил. — Это же… Старинный замок… Верно?

— Я вижу вы, сэр, в самую суть вещей зрите?

— Не паясничай. Бабы у вас призрачные есть? БАБЫ! — Многозначительно спросил готовый на всё Раймон.

— Призраков нету… — На мгновение Аль Баян умолк, брови его опустились, проступили морщины. — Разве что один… — Докончил он шёпотом.

— Замечательно! Просто прекрасно! Где? — Оживился озабоченный генерал.

— Лишь пальцем тронь её и смерть тебе покажется наградой. — Чародей с силой захлопнул фолиант, что аж огромное облако пыли поднялось в полуосвещённой комнате.

— Спокойно, и спросить нельзя что ли? Разве ты не понимаешь, как трудно без… женщины так много лет?

— Три сотни лет не знал горячей страсти я, и жив доселе. — Безразлично ответил чародей. — Ступай за мной, нужно найти «Абимановы экстракты», может в них кроется ответ…

— Эх, и куда та одиозная дамочка свалила? Вместе ж пришли, вот она бы точно всё уже решила… — Вновь заворчал призрак, с унынием во взгляде рассматривая очередной бесконечный библиотечный стеллаж.

— Адри уже много лет живёт яростью и прошлым. Я дал ей след. Она взяла. Больше академии её заботит лишь одно…

— И что же?

— Гордыня. И лишь раз её гордыню ранили. Она едет мстить… Боязно мне за несчастный Иннир…

***

В ухоженной избушке в свете умирающего солнца столпилось множество людей. В белых фартуках, в милых чепчиках. Кто-то из них смирял боль. Кто-то, не стесняясь, плакал. Умирал Аразан сын Герона — молодой глава большой и сильной семьи в селе Жёлтого кипариса.

В то же время со старостой вёл переговоры тонкий человек с обгоревшими руками. Илиас и глава деревни оживлённо о чём-то спорили.