Из всего разнообразия монстров отдельного внимания заслуживали два вида: человекоподобные острозубые карлики наездники и их боевые огромные слепые бобры. Эти голые карлики обладали даров вселяться в животных и во время боя сливались сознанием с напарником-бобром. Играло им на руку то, что вид такой парочки обычно внушал смех. Ну что ж — смеющийся недолго жил меж зубов монструозного бобра.

В целом толпа тварей не виделась единым целым: это были эпилептические фантазии безумного художника, причём далеко не лучшие. Самые страшные образцы Адриана хранила в тайне, ибо ключа к победе над ними ещё никто не нашёл.

В оглушительной тишине на секунду застыли все. Она разливалась по склону и находила лазейки в разум каждого… Стена костей. Противоположность. Антитеза. Плевок в лицо художников и всей из истории. Творцы жизни, которые прячутся за крепостью смерти.

Но иначе нельзя! Не все достойны земли обетованной. Лишь тот, кто выдержит тысячи взглядов пустых глазниц и не даст рассудку треснуть от еле слышного шёпота немых черепов сможет пройти дальше, расчистив себе путь огнём и верой что-то лучшее. Верой в что-то большее…

Бой начался с крика и выстрела.

Раймон возгласил: «Топчи врага, легион!», а Илиас пустил стрелу из лука, которая со свистом пронзила шею одного карлика наездника. Мигом ватага монстров взбесилась и бросилась на врагов, земля дрожала от их поступи. Поэта тут же закрыли стеной щитов призраки-пехотинцы, чтобы тот стоял вместе со стрелками. Эдвард тоже так хотел, но Адриана крикнула, что если он не будет драться «как достойный носить имя», то в академию она его не пустит и оторвёт в придачу яйца. Барон неуверенно «бросился» в бой, высматривая в беснующейся толпе наименее опасного противника.

Тем временем Аль Баян и Адриана объединились в борьбе. Вызываемые чародеем порывы ледяного ветра судили кровь в жилах тварей, или что-то похожее на кровь, а Адриана разбивала их точными ударами кинжалов. В разгаре битвы куратор потеряла концентрацию и пропустила наскок рогатого медведя. Тварь победоносно рявкнула и несколько раз саданула могучими лапами по ногам Адрианы, готовясь оторвать ей голову, но тут стрела угодила зверю в бок. Рана его не убила, но отвлекла, что дало Фэйт шанс вонзить ножи монстру в горло. С истинным удовлетворением она сделала это, провернув клинки несколько раз. Аль Баян подоспел на помощь, стащил тушу с тела куратора и отнёс искалеченную Адриану в тыл отряда, дабы раны затянулись: кураторы обладали выдающей регенерацией. Сама Адриана долго и истерически смеялась, пока боевой раж не спал, и она не заорала от чудовищной боли, но с этим ей уже никто помочь не мог. А тварей всё не убавлялось.

Армию Раймона окружили, их теснили со всех сторон. Монстры не были тупым стадом и обладали каким-то общим разумом. В тылу они держали разящие огненными лучами парящие глаза, заводили карликов-наездников с фланга и выстраивали передовую из самых живучих зверей и чудовищ. Призраки же со временем погибали. Нет, то, что призрака ранить практически ничем нельзя — правда. Но чтобы взаимодействовать с миром живых им нужна сила, которой у них очень немного. Только в полную луну и в мёртвой долине они имеют шанс черпать энергию из иных источников, нежели ярость и ненависть. Воины Раймона давно не видели смысла к существованию и только благодаря речам стремящегося к жизни командира и остаткам преданности ещё ходили по этой земле. Увы, но битва утомляла непобедимое войско и постепенно солдаты уходили в иной мир добровольно, под отчаянные крики генерала, который так не хотел погибать и дымные слёзы отчаяния обрамляли его лик. В гневе он направил коня в гущу вражеской ватаги и стал рубить направо и налево. От ударов его летели в стороны комья шерсти и брызги цветастой крови, но сколько бы ран он не наносил — тварей не убавлялось. В конце концов генерал почувствовал, что ещё пара взмахов, и он не сможет держать себя в этом мире. Он отступил. Всё войско отступало, точнее, оно пыталось пробиться к воротам Стены костей, чтобы завершить позорный бой.

Аль Баян прикрывал отход товарищей как мог. Собрав всю силу перстней, он воспарил в небеса и поливал пламенем орды тварей. По его велению возникали огненные стены и трескалась земля, но безрезультатно! Монстры будто плодились во время битвы.

Даже уйдя, Лариан нас переиграл… Он никогда не творил различных тварей. Этот монстр един, это не тысячи чудовищ, а лишь одно, разбитое на бесконечное количество частей. Убивая их по отдельности, мы лишь царапаем его могучее тело, порезы эти зарастают мгновенно. В бою его не победить.

— Почему мы мать твою отступаем, Аль Баян?! — Раздался яростный вопль снизу, кричала Адриана. Чародей подлетел в ней, в марширующее кольцо солдат.

— Адри, мы зря затеяли этот бой. — Чародей велел ветру поднести себя вниз, к телу Адрианы, которое тащили на несколько призрачных воинов — Лариан был безумцем, но безумцем гениальным! Это единый организм, лишь найдя оригинал картины сможем победить.

— Я тебе давно не Адри! — Крикнула Фэйт и прописала чародею семь последовательных пощёчин, он лишь виновато улыбнулся. — Веди к воротам, кретин… — Выдавила сквозь слёзы Адриана. Всей своей сутью она ненавидела память Безумного художника Ларина и его тварей, и их бессилие перед его творениями било Фэйт прямо в сердце. Кураторы никогда не знали силы великого художника. Никогда!

Бой, продолжался. Хотя, вернее сказать, попытка прорваться к воротам продолжалась. Эдвард всё ещё был жив и даже заколол несколько химер — наскочил со спины. В итоге ему удалось тихонько затесаться между безмолвными воинами и уйти с передовой, оставшись живым. Рваная крестьянская рубаха и дырявые ботинки — не лучшая защита от ударов безумных тварей. Из товарищей продолжал сражаться лишь Аль Баян. Он расчищал путь к воротам. Раймон отсиживался в тылу, охраняя раненую Адриану и упавшего в обморок поэта. Парящие глаза бывают разные, некоторые из них способны только вызывать память старых ран. Один такой напал на поэта. Тот вновь увидел горящий дом и падающие балки. Почувствовал усиленную во сто крат боль от огня и беспомощности. На этот раз он не выдержал и рухнул без чувств.