— Вы оставите меня в покое? — с надеждой говорю я. Но глупое сердце бьется в ребра, наказывая меня за эти поспешные слова.

— Вряд ли, — хрипло говорит Холодильник, снова кивая. Двери разблокированы. — Тогда приступим к четвертому варианту…

— И сколько их у вас? — дверь открывается, и вышедший из-за руля Евгений подает мне руку.

— Много, не сомневайтесь! — резко бросает Холодильник. — Так на каком варианте вы остановились? Вы решите сами или разрешение ухаживать за вами надо получать у ваших родителей?

Уже ступив ногами на асфальт, я замираю:

— Ради бога! Не надо пугать моих родителей! — вернув ноги в салон, я сама хватаю Холодильника за руки. — Обещайте, что вы этого не сделаете!

— Вы говорите так, словно я буду брать их в заложники! — хмурится мужчина, неожиданно освобождаясь от моих рук. — Вы считаете меня таким мерзавцем? Сам предложу вам на выбор: негодяем, подлецом, подонком. Так?

— Нет! Не так! — кожей чувствую его обиду. — Просто мои родители… Они сразу встанут на вашу сторону. А это будет нечестно… Мы с вами сами разберемся. Нам на двоих пятьдесят пять лет!

— Так хотят от вас избавиться? — и взгляд, и тон Холодильника смягчаются. — Почему?

— Ну… возраст, и всё такое, — смущаюсь я, жалея, что сказала правду.

— Возраст?! — Холодильник откидывает назад голову и хохочет, громко и обидно. Для меня. — Вам же всего двадцать пять!

— Моя мама меня уже в двадцать один родила, — объясняю я, невольно улыбаясь, так заразителен его смех. — Ей кажется, что я в сору роюсь… И что меня скоро никто не возьмет… замуж.

— Как жаль! — вздыхает Холодильник. — Базовая логистика подсказывает мне, что глупо терять таких сильных союзников. Но… Я вам обещаю, что не прибегну к их помощи.

— Обещаете? — недоверчиво переспрашиваю я и злобно напоминаю. — Вы обещали отдать карточный долг, но не выполнили своего обещания.

— Я застрелюсь, чтобы смыть позор кровью. Хотите? — Холодильник приближает ко мне свое лицо.

— Не хочу! — фыркаю я и немного оправдываю его, неожиданно даже для самой себя. — Сорок пять дней продержались всё-таки. И потом… вас спровоцировали этими фальшивыми дневниками.

— Из вас вышел бы прекрасный адвокат! — говорит Холодильник, прижавшись губами к моей щеке. — Искренний и честный.

— Вы пытались узнать, кто это? — отстраняюсь я, краем глаза видя открытую дверцу автомобиля и застывшего Евгения.

— У меня есть официальное заключение, что это не ваш почерк, и заключение о том, что ни один из проверенных мною людей этого не писал, — Холодильник снова тянется ко мне.

— А чей почерк вы проверяли? — я поражена. Почему он мне не сказал, пока я не спросила?!

— Всех в агентстве. Всех Костровых. Отца и Кристины. И твоей подруги, — перечисляет Холодильник, забравшись рукой под рукав платья и поглаживая мою кожу. Утомившиеся мурашки вздыхают и снова отправляются в путь.

— И? — замираю я в предвкушении ответа.

— Такая проверка бессмысленна, — большой палец Холодильника наматывает круги по воспаленной воображением коже. — Я ее осуществил больше для порядка.

— Почему? — не понимаю я. — Почему бессмысленна?

— Всё просто, — тяжело дышит Холодильник. — Подделывать чужой почерк — это техническая способность, данная не каждому. А современная графологическая экспертиза сильна и однозначна. Это риск. Поэтому для таких работ нанимают специалистов по подделке. Дорого, но надежно.

Кожа под его пальцами горит, и голова плохо соображает. Поднимаю глаза на Холодильника и вижу, что его лихорадит, как и меня. Несмотря на всё сказанное и сделанное, нас просто потряхивает на прохладном черном кожаном заднем сидении его дорогого автомобиля представительского класса.

— Значит, нам не найти писавшего? — разочарованно шепчу я, отбирая свою руку.

— А зачем он вам? — пожимает плечами Холодильник, беря себя в руки и больше не прикасаясь ко мне. — Вам нужен тот, кто это придумал и воплотил.

— Хорошо! — бодро говорю я, подавая руку Евгению и выходя из машины. — Об этом и поговорим на первом свидании.

В считанные секунды Холодильник оказывается возле меня на улице:

— Вы определились с вариантами?

— Определилась, — отвечаю я, инстинктивно делая шаг назад, и неловко шучу. — Поболтаем завтра. На первом свидании. О тех, кому выгоден был этот фокус с дневником.

Холодильник даже убирает руки за спину, демонстрируя мне полную покорность, но говорит не то, что я от него ожидаю: