Подхожу к зеркалу: мои глаза живут отдельной от лица жизнью. Лицо бледное, щеки горят лихорадочным румянцем. Контрастно к бледности лица глаза светятся каким-то странным светом, глубоким и яростным.

— Что тебе нужно, Симонова-Райская? — спрашивают эти глаза, заглядывая в сердце и находя там растерянность, смятение и… томление. Недавно прочитанные стихи приходят на ум сами собой:

Томление души — оно необъяснимо:

Предчувствие любви, несбыточность надежд,

Забвение на миг в дыханье торопливом

Невысказанных слов, несброшенных одежд…*

Как после стольких тяжелых, обидных, раздражающих слов, высказанных друг другу в пафосном порыве противостояния, почти ненависти, у него родилось это космическое по своей значимости ощущение — невозможность жить без меня? Вернее, желание жить ради меня. Разве так бывает?

— Разве так бывает? — спрашиваю я Ленку, связавшись с ней по скайпу.

— Это у тебя всё после… — сонно философствует разбуженная мною подруга. — А он тебе уже трижды говорил о том, что чувства его возникли с первого взгляда.

— Но он говорил о страсти, с которой не может справиться, а не о любви, — осторожно возражаю я. — Страсть и любовь, конечно, нужны друг другу, но не обязательны в паре. Ты же понимаешь?

— Я взрослая девочка. Я понимаю многое, если не всё, — вздыхает Ленка, откровенно зевая. — Ложись спать. Утро вечера мудренее…

— Я не смогу заснуть, — честно говорю я Ленке, чувствуя, как сердце танцует польку. — Поговори со мной, пожалуйста…

— Спокойно! Не нервничай! — бодро командует подруга и потягивается, стряхивая остатки сна. — Я круче любого психотерапевта! Сейчас всё по полочкам разложу. Вот скажи, почему ты после такого потрясающего признания будишь подругу, а не проводишь… время с мужчиной, который этого вполне достоин?

Как объяснить Ленке, что признание Холодильника сначала парализовало меня, а потом испугало до такой степени, что я просто убежала. Неожиданно для него, позорно для себя и очень быстро. Холодильник не сказал ни слова, не пытался меня остановить, не пошел за мной. Я беспрепятственно добралась до своей квартиры и еще долго стояла, прижавшись спиной к входной двери, утихомиривая глупое сердце, танцующее венский вальс. Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…

Через несколько минут я услышала шаги, звук которых приблизился к самой двери, а потом почти сразу удалился и затих.

Смотрю в дверной глазок: под дверью пусто. Трусливо выглядываю — на пороге лежит огромный букет белых роз, а сверху одна красная, как капля краски на светлом фоне. Сердце меняет ритм с вальса на танго.

Некоторое время занимаю себя устройством букета. Вспоминаю, что в кладовке есть старинная напольная ваза чудовищных размеров, которая раньше стояла в гостиной и которую я в детстве воспринимала как языческого идола. Темно-зеленая, с золотыми и кроваво-красными разводами, зловеще мерцающая позолотой в лунном свете и радостно сверкающая при свете дня. С большим трудом вытаскиваю вазу на привычное для нее когда-то место и аккуратно ставлю в нее цветы, по одному, не торопясь. Думаю о вазе, о розах и о той легенде, которую сочинил Холодильник. Осторожно вставляю красную розу в центр букета и обращаю внимание на то, что ее бутон своей формой на самом деле похож на сердце.

— Я не могу разобраться, что происходит. Всё так странно и необычно! — почти плачу я, жалуясь Ленке. — Одно дело — отвечать на страсть, другое — на то, что сказал он.

— Смысл жизни не может состоять только в страсти, — убеждает меня Ленка. — Страсть мимолетна, она быстро вспыхивает и так же стремительно прогорает. Поэтому, Нинка, прости за пафос и шаблон, но это… любовь.

— Я к ней не готова, — шепчу я, вытирая тыльной стороной ладони побежавшие слезы.

— За двадцать шесть лет так и не подготовилась? — мягко, боясь обидеть, смеется Ленка. — Ни к страсти, ни к любви?

— К этому можно подготовиться? — сомневаюсь я, улыбаясь сквозь слезы.

— Этого нужно ждать! — провозглашает Ленка, снова скатываясь к пафосу. — Каждая нормальная девочка, девушка, женщина ждет и готовится! Вот я всегда на дежурстве: только объект подходящий в зону моих интересов попадает — мои радары настраиваются автоматически. Всё! Я готова!

Смеюсь вместе с Ленкой и почти весело отвечаю:

— Я понимаю, что надо было готовиться. Но я опрометчиво этого не сделала.

— Зато сюрприз получился! — успокоительно шутит Ленка. — Тоже неплохо! Что думаешь делать? Что ему ответишь, когда встретишь при свете дня?

— Не знаю… — шмыгаю я носом. — Абсолютно не представляю… Может, мне самой уволиться? Квартиру продать? Новую купить в новостройке?

Ленка недоверчиво замирает и даже приближает свое лицо к камере, чтобы получше меня рассмотреть:

— Бежишь? Почему? Потому что так проще?

Честно смотрю ей в глаза и в сердцах просто вываливаю на единственную подругу все вопросы, которые задаю сама себе и которые разъедают мое сознание кислотой сомнения:

— Если всё, что говорит он, правда, а я не смогу ответить на это чувство?