— Судиться будем! — смело провозглашаю я. — И выиграем!

— Это ваше окончательное решение? — на что-то еще надеется Павла Борисовна.

— Более чем! — констатирую я.

Субботний вечер проходит нервно. Я планировала прибраться и почитать, но со страхом прислушиваюсь, не раздастся ли дверной звонок. Убираюсь лениво и некачественно. Читать вообще не хочется. Жду нападения. Ни за что не пойду в холл с молоком. Чувствую, охотник уже там.

Включаю телевизор и пытаюсь настроиться на фильм, в котором кипят нешуточные страсти: героиня изменяет герою и скоро попадется. Незаметно втягиваюсь в просмотр и заливаю горячим кипяченым молоком зеленый чай с миндалем. В одиннадцать часов вечера раздается звонок в дверь.

С громко бьющимся сердцем на цыпочках пробираюсь к дверному глазку. Весь обзор закрывает мощная грудь Холодильника. Стою не дыша и не двигаясь.

— Я прекрасно знаю, что вы дома, — громко сообщает мне очевидное Холодильник. — Откройте. И мы поговорим.

Пока я думаю, ответить ли что-нибудь значительное и остроумное, Хозяин добавляет:

— Советую открыть дверь. Не бойтесь!

Я боюсь?! От немедленного решения открыть дверь и смело встретиться с врагом меня удерживают только остатки здравого смысла. Нина! Он тебя провоцирует! Держись!

— Самолет в восемь утра. Мы еще всё успеем! — чуть хриплым голосом уговаривает меня Холодильник

Что всё?! Меня слегка потряхивает от перевозбуждения и страха. Всё — это работа и постель? Я и в России прекрасно поработаю, а в его постель я не собираюсь. Можно, конечно, всё это гордо и громко выкрикнуть из-за двери, но это кажется мне малодушием. Лучше промолчу. Открывать опасно. Кричать из укрытия глупо. И я снова молчу, прижавшись глазом к глазку.

— Нина! Наш разговор сложится продуктивнее, если вы откроете дверь, — ласково уговаривает меня Холодильник. — Давайте не будем развлекать господ Карповых. Им слышно всё, что я говорю.

Зажимаю рот рукой в буквальном смысле. Надо продержаться! Но как же хочется ответить!

— Нина! — Холодильник становится настойчивее. — Не хотите лететь — не полетим. Давайте поговорим об этом. Давайте поговорим о том, как мы не полетим в Париж.

Вот ведь искуситель! Очень хочется открыть дверь и броситься в бой. Терплю.

— Хорошо. Не хотите пускать в квартиру, не надо. Я подожду вас в холле. Спускайтесь, — в голосе Холодильника появляются еле заметные угрожающие нотки.

Несколько минут стою с бешено бьющимся сердцем под дверью, потом иду на кухню и залпом выпиваю стакан холодной минеральной воды. Щеки и уши горят.

Несмотря на предыдущее решение не реагировать и не откликаться на провокации, и мой разум, и моя душа, и даже мое тело рвутся в бой, я бы даже сказала, в рукопашную. За четыре месяца Холодильник подсадил меня на наше противостояние, как на сильный наркотик. Хотя Ленка утверждает, что это я подсадила и его, и себя. Она его считает жертвой моего обаяния! Мне трудно в это поверить. Такой состоятельный и состоявшийся во всех сферах жизни мужчина может выбрать подобную себе женщину. Я же, несмотря на туманное дворянское происхождение, не того полета птица, не того поля ягода.

Обхватываю себя руками и явно чувствую дрожь. Чёрт! Не хочу трястись всю ночь от невысказанного и непонятого. В бой, Нина!

Тщательно выбираю одежду, чтобы даже намека на фривольность или соблазн не было. Пуританское платье-мешок длиной до середины икр с воротником под горло темно-серого цвета с широким вязаным пояском. Сапоги-чулки "стрейч" из серой замши, не оставляющие открытыми никакой участок ног. Волосы тщательно прочесываю и забираю в высокий пучок. Мадемуазель "серый чулок" готова к встрече с Холодильником.

Осторожно спускаюсь по лестнице на первый этаж, чуть-чуть трусливо надеясь на то, что Холодильник уже ушел.

Он здесь. Стоит посреди холла спиной к лестнице, засунув руки в карманы и глядя в огромные витринные окна. Хотя я ступаю совершенно бесшумно, он будто чувствует мое приближение и резко поворачивается. Черный костюм, белая рубашка, суровое неприветливое лицо.

— Добрый вечер! — пищу я, остановившись в паре шагов от недовольного мужчины.

— Сомневаюсь, — резко отвечает Холодильник. — Какой-то дефицит доброты у вас, госпожа Симонова-Райская. Держите меня в черном теле.

— Неправда, — шепотом спорю я. — Вы неприлично настойчивы. Я прилично раздосадована.

— Командировка в Париж абсолютно деловая, — вкрадчиво говорит Александр Юрьевич и делает шаг вперед. — Вы зря переживаете.

— Я не переживаю. Я не собираюсь лететь в Париж с вами. Я обязательно полечу туда с любимым человеком или одна, если всё-таки его не встречу, — серьезно и сердито говорю я и делаю шаг назад.

— Вам бы понравилось, — хрипло шепчет Холодильник. — Вы не понимаете, от чего отказываетесь.