Я не знаю, какова на вкус наждачная бумага, но легко могу себе это представить: горло дерёт острой болью, трудно дышать и глотать. Я проспала со спиртовым компрессом несколько часов и проснулась, когда ко мне приехали родители.

Папа, считающий себя человеком, сведущим в постановке диагнозов и таблеточном лечении, привез с собой всю домашнюю аптечку, а это два чемоданчика размером со школьный портфель. Внимательно посмотрев мое горло, он радостно и убедительно заявил:

– Резкая боль в горле. Першение, сухость и жжение в глотке. Сухой кашель. Накопление слизи. Увеличение шейных подчелюстных узлов. Повышение температуры до тридцати восьми. Я тебе ставлю острый фарингит!

— Чему радуешься?! — привычно ворчит мама. — Врач-самоучка! Без анализов, без мазков…

— Спорим! — почти кричит оскорбленный папа. — Вот вызывайте врача, вызывайте, и посмотрим!

Папа начинает доставать из "аптечки" спреи, растворы для полоскания:

— Нинка! Я тебя хоть раз неправильно лечил?

Отрицательно мотаю головой. Никогда. Всегда правильно.

Появляется Павла Борисовна и осторожно, почти заискивающе говорит мне:

— Ниночка! Александр Юрьевич вызвал вам врача.

— С какой стати?! — возмущаюсь я. — Я совершеннолетняя и у меня есть родители!

— Вот именно! — поддакивает папа, выбирающий раствор для полоскания.

— Ой! Как хорошо! — не соглашается с нами мама. — Павла Борисовна! Спасибо! Это замечательно. Пусть Нину посмотрит врач.

— Нет! — не верю я в происходящее. — Что за бред?! Я вполне способна сама вызвать себе врача! Александр Юрьевич явно погорячился.

— Умница! — посылает мне воздушный поцелуй папа, подогревающий чайник.

— Это профессор, доктор наук, — продолжает настаивать Павла Борисовна.

— Почему не министр здравоохранения? — обалдев, фыркаю я недоверчиво.

— Ого! — папа в растерянности чешет затылок. — Может, Нинка, пусть посмотрит? Заботливый у тебя начальник.

— Да хоть академик! — протестую я.

— Понимаете, Нина, — Павла Борисовна с опаской оглядывается на дверь. — Профессор уже здесь. Александр Юрьевич его в своем кабинете принимает и чаем угощает с Павлушиными пирожными. Я не представляю, как я сейчас скажу, что вы его не пустите…

Кожей чувствую, как неловко Павле Борисовне, и мне становится стыдно.

— Хорошо. Пусть будет профессор.

Павла Борисовна приводит в мою квартиру маленького сухонького старичка, реально похожего на доктора Айболита, вместе с высокой и красивой медсестрой, больше похожей на солистку кордебалета. Это сколько же времени она макияж делала? С утра вечерний?

Профессор балагурит, осматривает меня, отпуская шуточки и комплименты. Напрашивается на свадьбу, до которой "всё у меня заживёт". Медсестра берет у меня кровь и мазок из горла на анализ.

— Дорогуша! Скорее всего у вас острый фарингит. Мазок покажет, грибковый, вирусный или бактериальный. Вот вам рекомендации по полосканию, орошению горла. Вот пара таблеточек хороших. Принимать по схеме. Да! Еще щадящая диета: нет горячему, холодному, острому, кислому, газированному. По результатам мазка завтра выпишу вам антибиотик. Как предпочитаете? Колоть или пить?

— Пить! — хриплю я испуганно, удивляясь, как мгновенно киснет красивое лицо медсестры. Вот садистка! Видимо, ей доставляет удовольствие колоть невинные жертвы в попу шприцем.

Когда профессор с ассистенткой уходят, из кухни гоголем выходит мой отец.

— Ну что, Таня? — ехидно говорит он маме. — Я не знаю, кто платит за визит этого профессора, но это мой гонорар.

Вернувшаяся Павла Борисовна смеется:

— Медсестра так хочет, чтобы вам выписали уколы, что всю обратную дорогу до кабинета Александра Юрьевича об этом говорила. Готова приходить каждый день и за вами, Нина, ухаживать.

— Почему? — не понимаю я причины веселья Павлы Борисовны. — Зачем за мной ухаживать? У меня фарингит, и мне двадцать пять лет.

— Думаю, Ниночка, чтобы каждый день видеться с Александром Юрьевичем. Девушка зависла, когда его увидела. Даже Павлушины пирожные есть не смогла. А кто от них откажется? Никто!

— Павла Борисовна! — молю я. — Не допустите, ради бога!

— Что ты, он сам… — Павла Борисовна оглядывается, словно за ее спиной прячется Хозяин, — напугался, сказал, что у нас в штате есть медсестра и что помощь со стороны нам не нужна.

— А кто у нас медсестра? — туплю я.

— У нас нет медсестры, — шепотом выдает тайну Павла Борисовна. — И никогда не было. Мы же не пионерский лагерь, не школа и не детский сад.