— Как твое имя? — спросил безжизненный женский голос, человека, стоявшего около меня.

Меня удивляет этот вопрос. Еще больше меня удивляет тот факт, что я не могу быстро ответить. «Где моя мама?» В голове оживает образ дорогого для меня человека, и я будто из сердца слышу ее голос: «Вероника». Конечно, меня зовут Вероника.

Открываю глаза, вокруг белая пелена. По-прежнему все плывет. Вижу очертания женщины передо мной. Она странно одета. Понимаю, что именно она ждет от меня ответа.

— Вероника, — мой голос оказался гораздо слабее, нежели я ожидала. Слишком тихо, поэтому я повторила. — Меня зовут Вероника.

— Кто ты такая, Вероника? — женщина коверкает мое имя, и делает акцент на гласную «о». Словно иностранка.

Этот вопрос явно труднее предыдущего. Вместе с ним в моей голове появляется несколько новых, ответы на которые я хочу получить немедленно.

— Вы врач? — глухим голосом спрашиваю я, берясь руками за больную голову. Рана на лбу дала о себе знать. — Я ученица девятого класса Пинской средней школы.

У женщины на лице нарисовалось нетерпение. Она поджала свои красивые губы, сделала короткий вздох. Я замечаю, что на нее надет средневековый наряд. Тут я вспоминаю, что была в замке. Передо мной, наверняка, его сотрудница.

— Нет, я хозяйка этого дома. Скажи, Вероника, кто твои родители? — присев на кровать, женщина еще более пристально смотрела на меня. Словно боялась, что я начну лгать. Только для чего мне говорить неправду?

— Моя мама — Екатерина Марзан. Она швея, папу я не знаю, — рассказала, как есть и подтянулась, чтобы присесть.

— Ой, мама! — подхватила девушка у окна. — Только посмотри какая она страшненькая и толстая. А волосы, ты когда-нибудь видела нечто подобное? Зачем она здесь?

Положение полусидя позволило девушке меня рассмотреть. Я также бросила на нее возмущенный взгляд. «Как она смеет так разговаривать со мной?!». Мои чувства задели, и я не собираюсь оставаться в долгу.

— Сама ты страшненькая, — огрызнулась я.

Все вокруг с удвоенной силой поплыло и закружилось. Ситуация совершенно мне не нравилась. Грубость и расспросы отбирали слишком много сил. Голова ныла, кости ломило, руки под бинтами чесались. Страшно хотелось пить и в туалет.

Именно в тот момент, когда мне было так плохо, я поняла, что может стать еще хуже. Женщина, что стояла возле меня замахнулась и больно ударила меня полотенцем по лицу. Я ощутила, как жгучий огонь расплывается у меня по щеке.

— Не смей грубить моей дочери! — властно сказала она. — Поняла? Иначе я тебе язык отрежу.

Удар одновременно пугает и отрезвляет меня. Я широко раскрываю глаза, понимаю, что необходимо что-либо предпринять. Внимательно рассматриваю свою обидчицу. Передо мной стоит женщина с короткой стрижкой и в смешном кукольном чепце на голове. Вид у нее еще более недовольный, как у кассиров в центральном универмаге.

Вместо ответа, задаю вопрос:

— Где я?

Глупый вопрос. Не важно. Больше я здесь не останусь. Начинаю скидывать с себя одеяло.

— У меня дома, дурочка, — чуть мягче отвечает женщина и подходит к сундуку.

К сундуку! Святые небеса, почему я нахожусь в одной комнате с сундуком! Злодейка достает какие-то пыльные вещи из сундука. Трудно разглядеть, что именно. По-прежнему пелена перед глазами. Женщина продолжила грубить мне:

— Ты, значится, простолюдинка. К тому же незаконнорожденная. Я права, все это огромное недоразумение.

Тут я согласна. Все это недоразумение. Только кто-то же должен нести за все происходящее ответственность. И этот кто-то уж точно не я.

— Где Елена Николаевна? Моя мама, одна должна скоро приехать. Она заберет меня. А Вы, мы напишем на вас заявление в милицию! Нельзя бить совершенно летних. Это незаконно. Вам грозит штраф. — мне не удается сдерживать желание накричать. Я бы и наброситься на обидчицу не прочь. Только на это не хватает сил.

Женщина самодовольно хмыкает.

— Нет здесь никаких Елен или мам, и не будет. Если уж ангелы и подкинули мне тебя, то я, так уж и быть — проявлю милосердие. Ты будешь сыта и одета. Но свой хлеб тебе придется отрабатывать, а не на перинах разлёживаться. И еще раз скажешь что-нибудь не так моей дочери — отправишься за купол.

— Она первая нач… — начинаю защищаться я, но останавливаюсь, осознав последние слова странной женщины. — За купол? Какой еще купол?

Меня перебивает молодая девушка у окна. Замечаю, что она моя ровесница.

— Мам, эта девка, верно, сумасшедшая, — со смехом заявляет она. — Ты уверенна, что такая кикимора должна жить у нас? Давай прогоним замухрышку, пока не поздно.

Как все сложно, просто не передать словами. И бывают же такие нахалки. Все. Пора с этим заканчивать.

— Я и не хочу у вас жить, — ровным голосом, словно ребенку, произношу я. Беру себя в руки и делаю первую попытку приподняться. Самой же себе добавляю, — Я хочу домой.