Находились и безумцы, которые пытались эти самые шкатулочки отыскать.

Так говорили.

Не знаю. Мне вот хватило при первой встрече заглянуть в прозрачные, будто ледком подернутые, глаза, чтобы всякая дурь из головы выветрилась.

— С чем пришла? — а вот голос у Гарби был тоненький, девичий, и это тоже служило поводом для шуток. Правда... как-то так получалось, что рано или поздно шутка доходила до Гарби, а он обижался на шутника и поднимал ему цены.

Или опускал. Если, конечно, речь заходила о покупках. А покупал он, что характерно, тоже все. И платил порой куда больше, чем та же Гильдия.

— С заказом, — я переступила через обрывки конопляной веревки, заботливо стянутые в один пучок. Правда, задела несколько глиняных горшков, поставленных один на другой, и башня зашаталась к огромному неудовольствию Гарби. Оттопыренные уши его дернулись, но я успела предотвратить катастрофу.

— Вот, — не без труда, но я добралась до старого стола, за которым Гарби перебирал сокровища. Сейчас перед ним выстроилась армия оловянных солдатиков, которых он бережно протирал куском ветоши, сдирая и остатки краски. Я выложила пару золотых монет. — Мне нужен букет.

— Иди в цветочный, — Гарби выбрал из груды солдатиков одного, с перекрученною рукой, и поднес к глазам, прищурился, примерился и, ухватив за руку когтями, ловко повернул ее.

— Мне нужен особый букет.

Ветошь коснулась олова.

— Для эльфийской бабушки... на день ее рождения... — я замолчала, не зная, что еще сказать. Но Гарби уставился на монеты.

— Это задаток, — на всякий случай сказала я, хотя правила знала.

Он называл сумму, а клиент или соглашался, или нет.

Ни торгов.

Ни скидок.

Только одно лишь честное золото.

Гарби вздохнул, и тонкие длинные усы его, в которые он вплетал разноцветные нити, качнулись. Дрогнула оттопыренная нижняя губа, словно старьевщик того и гляди разрыдается, но... нет, он сумел справиться с собой.

— Особый? — уточнил он безнадежно.

— Особый.

— Проще заказать старушку.

— Старушка нужна, — тут уж я вздохнула. Сдается мне, Эль не обрадуется, если я избавлю его, пусть от несколько назойливой, но все же родной бабки. — И букет нужен.

Гарби покачал головой.

— Почему?

— Потому что и вправду проще заказать старушку, — он вернул солдатика в коробку, туда же сгреб прочих, выставленных на столешнице, а саму коробку отправил ниже, под стол, к другим, которых собралось великое множество. — Эльфы... они чуют.

— Что?

— Все.

— Не понимаю, — я опустилась на краешек древнего кресла, которое стояло здесь, сколько себя помню. Спинка его зияла дырами, а пару ножек заменяли кирпичи. — Что в этом такого... я думала пойти и купить роз, но что-то подсказывает, что этого будет мало.

Гарби величественно кивнул.

— И цветочный не подойдет... и что мне остается делать?

Широкая ладонь накрыла монеты. То есть, что-то мне да продадут.

— Ищи, — сказал Гарби, глядя на меня с откровенной жалостью. — Ищи то, что близко тебе самой. Они видят суть... иногда... а как оно выглядит, дело другое.

Ага.

Понятно, что ничего не понятно.

— Погоди, — монеты исчезли. То ли в узких рукавах, то ли в тайных карманах, которыми, поговаривали, была украшена одежда Гарби. Он отвернулся и исчез где-то за стеной коробок, чтобы вернуться спустя минуту.

В руках он нес горшок с чем-то... серовато-грязным, похожим на два мышиных хвоста, которые забавы ради воткнули в сухую землю.

— Поливать не пробовал? — поинтересовалась я, убедившись, что земля спеклась до состояния камня.

Гарби оскалился. А вот зубы у него были определенно нечеловеческими, мелкими и острыми.

— Сама и польешь.

— И что будет?

— Двадцать золотых.

Ага... то есть двадцать золотых с меня хотят вот за это чудо, которое еще не известно, живо или нет. Я потрогала висящий хвост. Наощупь он был столь же сух, как и земля, из которой он торчал. С другой стороны, Гарби никогда не обманывал своих клиентов.

Денег было жаль.

Себя тоже.

И Эля... и...

— Ты ничего не слышал случайно про то... что в городе пропадали маги? — я положила двадцать пять, разделив их на две кучки. — Темные. Или светлые...

...эксперименты, они такие, требуют определенной дотошности. И если у Глена духу не хватило бы убивать, еще не значит, что мой папенька столь же щепетилен.

— Слышал. Случайно, — золотые монеты исчезли, а во взгляде мелькнула тень интереса. — Чужаки. Темные. Пятеро. Светлые... пятеро. За прошлый год.