— Сволочь!!! Как ты мог так со мной поступить, скотина?! Бросил меня, да? Удрал от меня?! — исступлённо орала Олива, яростно, однако несильно молотя его руками.

Салтыков, ещё не отошедший от шока, делал вялые попытки прикрыть ладонями лицо. Краем глаза он увидел, что какой-то мелкий пацан лет десяти, воспользовавшись заминкой, схватил с земли уроненный Оливой пакет чипсов и дал дёру.

— Мелкий, прости... Мелкий, подожди, мелкий, я тебе всё объясню...

— Не надо ничего объяснять!!! Ты подонок, я тебя ненавижу!

— Мелкий, я по работе срочно был в командировке... Так получилось, мелкий, я не смог тебя предупредить...

— Врёшь!!! Ты смылся от меня, с вещами смылся! — не слушая его, Олива ревела благим матом, тряся Салтыкова за воротник как грушу, — Но теперь я не дам тебе себя бросить, слышишь?! Не дам бросить! Не дам... — и вдруг, перестав его молотить, она крепко обхватила его за шею.

— Мелкий, ты меня задушишь... — прохрипел Салтыков, мягко пытаясь освободиться от её рук.

Она висела у него на шее и, уткнувшись лицом в его дублёнку, судорожно рыдала. Салтыков же, в одной руке держа открытую бутылку пива, не знал, что делать с другой рукой, которая болталась в воздухе. На лице его было написано чрезвычайное недоумение, глаза растерянно и лихорадочно бегали, словно молили прохожих: «Кто-нибудь, отдерите от меня эту сумасшедшую!..» Прохожие, видя эту сцену, без труда читали сей немой посыл, но все как один конфузились, пытались отвести глаза и отойти на безопасное расстояние. Лишь один мужик, поняв, что парня надо спасать, приблизился и осторожно постучал Оливу по спине.

— Гражданочка, сумочку не вы обронили?

Олива досадливо обернулась и, наконец, выпустила Салтыкова из своих цепких объятий. Почувствовав свободу, тот с благодарностью взглянул на мужика, как на своего спасителя. Тот понимающе подмигнул — беги, дескать.

— Ой, а чипсы-то? Чипсы-то где ж мои?! — спохватилась Олива, шаря в пакете, — И сникерс там ещё лежал... Да как же это...

Салтыков, преодолевая дрожь в коленках и предательское желание побежать во весь опор, осторожно отошёл на два шага назад. Но отчаянный вопль Оливы заставил его остановиться как вкопанный.

— О-о-о-о!!! — безудержно рыдала она над распатроненным пакетом, сидя на коленях прямо на грязном, посыпанном солью льду тротуара. В этом рёве было столько неподдельного отчаяния — это был звериный рёв, рёв, полный бесконечного возмущения и муки. И Салтыков, то ли из страха, то ли из жалости к ней, то ли просто из желания прекратить эту безобразную сцену, подошёл и поставил её на ноги.

— Тихо, мелкий, тихо... — бормотал он, обнимая её, — Не надо так убиваться — куплю я тебе эти чипсы! Ну... что ты, прям как маленькая!

— Ага... Откупишься от меня этими чипсами, а сам опять сбежишь! Не надо мне твоих чипсов!

— Да почему сбегу-то, мелкий?

— А то нет, что ли?.. — всхлипнула Олива.

— Мелкий, я тебе клянусь... Только давай отойдём в сторонку, а то тут люди ходят... И не надо так нервничать. Подумай о ребёнке...

— А ты о нём подумал, когда исчез без предупреждения? — выпалила она, — Расслабься. Никакого ребёнка нет.

Салтыков не поверил своим ушам.

— Что?

— Да ошиблась я тогда. Приняла желаемое за действительное, — добавила она, прерывисто вздыхая, как обычно вздыхают маленькие дети после долгого плача.

И Салтыков вздохнул так, будто только что скинул со своих плеч непосильную ношу.

— Ну, может, оно и к лучшему, мелкий...

Они отошли немного от магазина и нырнули в арку длинного серого дома.

— Ну, и куда мы пойдём? — спросила Олива, — Меня с твоей съёмной квартиры выперли!

Салтыков отвёл глаза в сторону, будто не слышал вопроса.

— Что молчишь? Иди, снимай ещё квартиру!

И Салтыков, наконец, тихо и нечленораздельно пробубнил:

— Мелкий, у меня нет денег...

Олива обречённо цокнула языком и закатила глаза.

— Конечно... А на бизнес всякий дурацкий у тебя деньги есть...

— Мелкий, да я кредит взял. Отдавать же надо, — он стрельнул бычком мимо урны, — Ну почему ты не хочешь меня просто услышать? Я не могу тебе сейчас при всём своём желании ничего дать...

— Опять старая песня, — хмыкнула Олива, глядя в сторону.

— Мелкий, ну представь себе, как мы будем жить здесь. Просто подумай: за квартиру надо платить, я на кредите, денег нет. Чтобы раскрутиться, ещё как минимум полгода надо. Ты же не хочешь работать на грязных работах, а диплома о высшем образовании у тебя нет. Мы погрязнем в долгах и нищете, мы просто не потянем. Ты сама первая не выдержишь такой жизни...

— Тогда какого лешего ты мне наобещал с три короба тогда, летом? — со злостью в голосе отчеканила Олива, — Нахера надо было так врать — и о том, что поженимся зимой, раз знал, что не потянем?