— Да наплевать! Знаешь, сколько денег…

— Знаешь, что могло быть в книге? Чем ты думала?

— Все это не будет иметь никакого значения! — Лирхэн раздраженно топнула ногой. — Что бы там ни было, с завтрашнего дня это будут уже не наши проблемы! А я стану богата!

— Не заводись. Дело твое. Но ничего хорошего эта вещь не принесет, я чую.

— Я не отдам ее тебе, Ньянаратен!

Он широко улыбнулся, и настроение у воровки тут же улучшилось.

— Вот же хитрый хмырь!

— Подумаем насчет Фестхолда, — сказал Нар. — Может быть я оставлю тебя в своем доме, а может, возьму с собой в Сиродиил. Как пожелаешь.

— Это кто ещё кого возьмёт, если сделка удастся! В общем, посмотрим. Я сама ещё не решила. Ух… — Лирхэн потянулась. — Всё, я спать. Мне завтра предстоит мчать чуть ли не до Эбон Стадмонта.

— Конечно, милая.

— Не используй это слово, засранец.

Нар затушил лампу и сел за стол. Ли разделась уже в темноте, чтобы не провоцировать партнера разрушить все ее мечты об отдыхе. Авантюристка была не из робких, но перед своим старым другом, подельником и любовником она испытывала явную слабость, и это доставляло ей удовольствие.

«Не хочу, чтобы он бросал меня одну, — думала Лирхэн, — впрочем, дом в Фестхолде — тоже неплохой вариант». Засыпала она уже под мирное посапывание, доносившееся со стороны стола.

…Ближе к полуночи в замочной скважине заскрипела отмычка. Без труда справившись с дверью, в дом вошли трое в бесформенной одежде. У того, кто стоял на входе, в руках был небольшой бочонок, двое других, пока тот ждал их, обыскивали помещение. Искомый предмет нашелся быстро. Грабитель, что был чуть ниже ростом, взял в руки древнюю книгу, неосмотрительно оставленную на стуле у кровати. Убедившись, что все сделано, тот, что остался в проеме двери, откупорил бочонок и опрокинул его на пол. По массивным доскам потекло масло.

И тут произошло непредвиденное. Будто по команде, оба жильца разом проснулись. Лирхэн вскочила с кровати и, выхватив из вороха одежды кинжал, бросилась в атаку. Нар немедленно использовал Ночной Глаз. «Так, в доме трое воров, а может и кого похуже… А это что за…»

— Ли! На полу масло!

Она почти успела среагировать. Пытаясь отпрянуть назад, она зацепилась за полку, но не устояла на ногах и боком повалилась на пол.

— Проклятье! Нар, где они!

Но он не мог ответить, ибо предусмотрительный противник уже окутал его безмолвием. Все же невозможность читать заклинания — это еще не поражение, даже для колдуна, и хотя Посох Мага — как говорят, скорее символ, нежели оружие, хороший удар по голове может нанести значительные повреждения. В темноте раздался грохот упавшего тела. Лирхэн тут же нащупала врага и замахнулась кинжалом, чтобы добить его. В это мгновение помещение осветил факел. Теперь было отчетливо видно лежащего на полу противника и еще двоих — того, что с факелом в руке, и того, что с книгой отходил к выходу. Лирхэн тут же бросилась к последнему с яростным воплем.

— Отдай!.. — она вцепилась в древний фолиант мертвой хваткой.

Нар распахнул окна и стал яростным стуком по ставне звать свою подругу, но та была слишком занята борьбой за свой драгоценный трофей… который, как и следовало ожидать, звонко хрустнул — переплет развалился, и книга порвалась надвое… Все последующее произошло почти одновременно: стоящий в дверях неприятель мрачно опустил голову, а затем разжал руку, держащую факел; масло вспыхнуло мгновенно, дверь захлопнулась, и щелкнул замок. Огонь настиг Лирхэн почти сразу же, масло на ее обнаженном теле вспыхнуло, раздался ужасный вопль. Нар сквозь пламя рванулся к кровати, чтобы сорвать с нее покрывало, но очнувшийся от жара неудачливый вор успел первым, и колдун, схватив несчастную партнершу, ринулся к окну. Лирхэн истошно вопила. Выскочив на улицу, Нар тут же уложил пострадавшую в траву, скинул с себя обожженную робу и накрыл ей Лирхэн, как мог. Поднялся ветер, ставни звонко захлопнулись. Начала заниматься крыша. Брошенный грабитель остался в огненном кошмаре.

— Ли! — Нар наконец обрел голос. — Ты меня слышишь?!

Она была жива. Но она не слышала его — боль заглушала все. Весь левый бок, почти половина лица и плечо были страшно обожжены; в здоровой руке была судорожно зажата сохранившаяся часть книги.

— Терпи, милая, терпи… — теперь Лирхэн не могла упрекнуть партнера за использование нелюбимого слова. — Мы немедленно найдем целителей!

Ей было все равно — хоть к целителям, хоть к предкам, лишь бы эта ужасная боль прекратилась. Нар аккуратно взял раненую на руки и прикинул маршрут своих поисков. В Лилландриле лучше не светиться, да и про пять часов он не соврал. Что она там говорила про частное поместье неподалёку?

Со стонущей женщиной на руках этот путь не показался таким уж коротким. Лишь спустя несколько изнурительных часов Нар увидел башню дорожного поста. Занимался рассвет, караульные как раз менялись сменами.

— Эй! Кто-нибудь, ответьте! Нам нужна помощь! — закричал Нар.

По широкой каменной лестнице тут же сбежала Феранви. Ее густые рыжие волосы были распущены и не причесаны — похоже, она наконец нашла время для сна.

— Что случилось?.. Ох, Мара с вами, она еще жива?.. — вид Лирхэн впечатлил даже бывалую генеральшу. — Вам очень повезло. Быстро в здание. Тамил! Арек! Срочно вызвать лекарей!

Сонные постовые немедленно подчинились приказу.

Трое лекарей прибыли в приемную Гильдии Защитников через пару минут и до самого утра были заняты спасением жизни Лирхэн.

…

Горячее солнце поднималось над разноцветными рощами и высокими горными хребтами. Поместье Синера не так давно начало просыпаться, а в Гильдии Защитников только теперь наконец воцарился покой.

Для Аэнеля вся ночь и начало следующего дня превратились в сплошной кошмар. Он засыпал, укутавшись в покрывало, надеясь избавиться наконец от тошнотворной усталости и тяжести во всём теле, но вместо крепкого сна пришли ярчайшие образы — фантасмагорические монстры окружали Ниэру, он сам — совсем маленький, одинокий, потерянный, прижался к воспитательнице, но она не реагировала на него; а потом — она мертва, её мёртвое тело в лунном свете, как деревянная кукла с приоткрытыми глазами, и её рука, лежащая на книге; потом — книги, множество книг, все как одна в невзрачной потрёпанной обложке, Аэнель тщетно пытался схватить хоть одну из них, но одна за другой они исчезали, беззвучно и бесследно; затем — Синер, держащий его за руку, как всегда добродушный, приветливый и молчаливый — он вёл его по винтовой лестнице башни, но Аэнель не двигался — он чувствовал себя парализованным, и лишь расписные колонны, стены и витражи менялись, как театральные декорации. Когда Аэнель проснулся, он действительно не мог пошевелиться и был ужасно этим напуган. К счастью, оцепенение быстро прошло, а вот ощущение кошмарного сна сохранялось ещё долго.