С этими словами Феранви удалилась. Тамил продолжал задумчиво сидеть в своём кресле, прихлебывая остывший чай.

— Что же за напасть… То одно, то другое, — пробормотал Заэль.

— То ли ещё будет…

— Ох, не надо… Надеюсь, что Божественное Обвинение со всем по-быстрому разберётся, а мы будем продолжать нести вахту, как положено. Феранви права. Не понимаю, почему Нетиль так бесится.

— Ну… Иди и успокой её что ли, — Тамил томно подмигнул.

— Нет, пусть читает устав.

— Феранви скоро в гневе крепость крушить начнёт. Мне действительно не хотелось бы, чтобы кто-то продолжал испытывать её терпение…Ну, кто-то кроме меня. Мне можно.

— Скампов ты сын!

— Серьезно, ей тяжело даются… щекотливые ситуации. Усугублять не стоит.

— Я поговорю с Нетиль, чуть позже, — заверил Заэль.

Тамил благодарно улыбнулся.

Да, он как никто другой понимал, почему и насколько тяжело Феранви даются такие решения. Понимал, что Нетиль не стоило обвинять её в том, в чём она сама себя глубоко в душе обвиняет. Феранви делала над собой грандиозные усилия, чтобы не послать к даэдра устав и не помчаться верхом до Алинора, просить у Ордена Тринимака другого назначения — делать что угодно полезное, хоть маормеров громить на ауридонском побережье, лишь бы не сидеть на месте, пока Саммерсет стоит на грани очередной войны, в которой ей запрещено принимать хоть какое-то участие, запрещено даже сторону выбирать. Её клятва стала её цепями, и убеждение в благородности побуждений Гильдии не слишком помогало, когда речь заходила о реальных проблемах, тянущих и дёргающих за эти цепи во все стороны, в то время как Феранви обязана оставаться прикованной к Синеру. Признать, что эта клятва была ошибкой, ей ни за что не позволила бы честь и гордость. Тамилу же со стороны это было весьма очевидно… Как и то, что в этой истории нечто задевает очень тонкие струнки души Феранви… Он уже догадывался, к чему все идёт, но предпочитал решать проблемы по мере их поступления, а конфликты разрешать по мере их эскалации.

«Если не справлюсь я, кто-то выстоит за меня».

Алианоре пытался продумать несколько возможных планов действия, но все они казались ему один глупее другого. Он сомневался в том, что Аэнель сумеет придумать что-нибудь получше, но почему-то он нуждался в нём для совета, или скорее, поддержки. Новая обстановка, в которой он совершенно не разбирался, усталость и тяжёлый взгляд Нетиль — всё это не давало ему ощутить хоть какое-то отдохновение.

Проспав кое-как пару часов, Алианоре неохотно сполз с кровати и стал перебирать в рюкзаке награбленные побрякушки. Неужели вот это стоило того, чтобы рисковать и подставляться? Это его ошибка… Какой же он идиот… Нет, нельзя прибегать к очередным рискованным крайним мерам. Лучше действительно залечь на дно и, если у благородных защитников возникнут вопросы, просто всё отрицать и делать невинное лицо — иногда это его спасало. Аэнель ему в этом поможет — похоже, он прибегает к таким уловкам довольно часто…

Господский наложник где-то пропадал до самого вечера, зато вернулся с торжествующим видом.

— Эй, Алианоре! Прости, что оставил тебя одного надолго. Господин о тебе спрашивал, но я сказал, что ты спишь с дороги.

— Миленько, а я тут уже волноваться начал…

— А теперь слушай новости! — Аэнель уже неплохо освоил технику заговорщического шёпота. — Я разведал обстановку, и… всё чисто! Феранви убрала «улики» Нетиль в долгий ящик! Им сейчас не до того! Капитанши лучше избегать, конечно, во избежание лишних вопросов… но Феранви допрашивать тебя не будет, это точно.

Алианоре смотрел на товарища своими огромными глазами, не моргая.

— Ты уверен?..

— Да! Поверь мне, я её с детства знаю.

— Может… может ты и прав. Мне стоит прикинуться паинькой… насколько я могу, конечно — у меня это не всегда получается, — Алианоре почесал в голове.

Аэнель пожал плечами.

— Да у меня тоже.

После короткой паузы, они рассмеялись. Такой звонкий и весёлый смех Аэнель слышал впервые. И впервые ему кого-то вдруг так нестерпимо захотелось обнять.

…

Изоляция гостя в спальной комнате общего дома наконец завершилась, он вновь пришёл благодарить хозяина поместья за доброту, и оказалось, что его уже ждала благоухающая купальня, новая одежда, симпатичные плетёные сандалии и личный гребешок для волос. Однако мыться под открытым небом на глазах у любопытных служанок он постеснялся и предпочёл уединение в тесном закутке с общей ванной для поместного персонала.

Через час Алианоре вернулся уже совсем другим мером. Наконец-то приведя себя в порядок, расчесав спутанные бело-золотые волосы и распустив их свободно на плечи, он переоделся (мысленно критикуя грубый покрой жилетки и до нелепости широкие штаны) и присоединился к трапезе в одном из садов, в компании кухарки Адель (весьма неплохой кухарки! для бретона…) и ее соседей.

Аэнель тоже не заставил себя долго ждать, правда вместо того, чтобы есть, развлекал народ игрой на флейте и фокусами с «исчезающим блюдцем». Впервые за эту безумную неделю алинорский беглец почувствовал себя легко и спокойно.

…

— Ты где пропала? — с порога воскликнул Тамил, встречая дорогую командиршу с очередной чашкой чая в руке.

— А ты весь день тут восседаешь? У тебя дел, что ли, нет, заместитель?

— О, что ты, отнюдь! Я был с нашими гостями, спасёнными…

— И как они?