— Черт возьми, у меня нет слов о том, насколько невероятен секс между нами. Я только знаю, что хочу тебя больше, и это не изменится. Никогда.

— Ты так думаешь сейчас, но что если твои чувства не продлятся долго?

Он взглянул вверх, напряженный, борящийся за терпение.

— Если никто не разбивал тебе сердце, что, черт возьми, случилось?

Фелиция вздрогнула. Отказ отвечать висел на кончике ее языка. Она не делилась историей Дейдры ни с кем. Боль была слишком личной, слишком острой.

Саймон бросил на нее обеспокоенный взгляд, и искренность на его лице заставила ее задуматься. Он пожертвовал многим, чтобы спасти ее. Он рисковал семейным разладом, устроил скандал, отказался от своей волшебной холостяцкой жизни. Он дважды утаскивал ее от опасности и не просил у нее и половины, а только ответы. И он был прав, она действительно что-то чувствовала к нему. Эти чувства росли с каждой минутой, согревая ее и пугая до чертиков. Как она могла отказать ему?

Она обхватила руками колени и крепко сжала их, чтобы он не увидел, как они трясутся.

— Саффорды удочерили меня, когда мне было пять. Мой отец был адвокатом, как Мейсон. Моя мать была эгоцентричной светской львицей, которая с нетерпением ждала званых обедов и торжеств. Полагаю, они поженились, потому что он был богат, а она была красоткой. Я не знаю, смотрела ли неодобрительно его фирма на то, что у него нет детей, или они думали, что дети спасут их брак. Моя мать не хотела портить свою фигуру беременностью. Поэтому они посетили детский дом и выбрали меня, основываясь на списке желаемых качеств. Что-то вроде покупки продуктов. Мама говорила, что я была самым красивым ребенком.

— Я уверен, что это так. Но, конечно, они поняли, насколько ты хороша и умна.

— Ей было все равно, могу ли я быть милой, умной, интересной, честной, доброй… или какой-то еще. В основном, она беспокоилась о том, идеально ли я выглядела на рождественских фотографиях, которые они отправляли своим друзьям и партнерам.

Фелиция старалась, чтобы слова не звучали горько, но знала, что у нее не получилось. Старая боль никогда не исчезала.

Саймон протянул руку и сжал ее.

— Мне так жаль, солнышко.

— В то время, когда они удочерили меня, они так же удочерили мою старшую сестру, Дейдру. Мы не могли быть более противоположными. У нее были темные волосы, как вороново крыло. Она сама была блестящая, прямая. Холеная. Когда она улыбалась…

Фелиция вспомнила сестру и почувствовала, как губы ее шепчут. — Она освещала комнату. Это клише, я знаю, но она это делала. Она любила людей и жизнь. Когда она училась в универе, то возвращалась на выходные и таскала меня на вечеринки. Я всегда была тихоней, но к концу каждого вечера мужчины клялись ей в вечной преданности, а женщины — в дружбе на всю жизнь. Я обожала ее.

— Это видно. — Саймон снова сжал ее руку. — Но почему ты настроена против любви?

Сейчас настала очередь сложной части истории. Фелиция тяжело дышала, молясь о силе.

— Около пяти лет назад Дейдра познакомилась с племянником российского дипломата Алексеем. У него была хорошая внешность дьявола. Искушенный. С бешеным обаянием. Дейдра привезла его домой на праздники познакомить с родителями. Он сказал, что любит ее. — Фелиция стиснула зубы, расплавленная ярость пробегала по ней. — Я знала, что он лжет. Дейдра была единственной, кому я рассказала о своем даре, и я умоляла ее порвать с ним. Она настаивала, что они влюблены, — выплюнула Фелиция. — Она, черт возьми, переехала в Россию с этим ублюдком. Примерно через год она позвонила мне поздно ночью, рыдая. Алексей бросил ее, признавшись, что женат. И у него появилась новая любовница. Дейдра была просто интрижкой. Но он уже устал от нее. Боже… — Фелиция сжала кулаки. — Ее рыдания разрывали мне сердце. Она умоляла, говорила, что любит его. Он пожал плечами и велел ей освободить квартиру до Рождества.

— Чертов ублюдок.

— Если бы я знала, где его найти, я бы вздернула его за яйца.

— Я в этом не сомневаюсь, — пробормотал Герцог. — Я помогу тебе. Что случилось потом?

— Я перевела Дейдре деньги, чтобы она вернулась домой на праздники. Она приехала, но Алексей вырвал из нее всю жизнь. Она смотрела на стены жуткими, пустыми глазами. Она не ела и не спала несколько дней. Просто рыдала. Уверена, наши родители надеялись, что ее боль быстро пройдет. Они поехали кататься на лыжах на Рождество.

Герцог отшатнулся.

— Они просто… уехали?

— Они были очень внимательны, когда дело касалось внешности, оценок. У нас было все лучшее, что можно было купить. Эмоции? Они никогда не знали, как с ними обращаться, поэтому они заметали их под ковер.

Горечь вскрыла неровную рану в его животе.

— Я отвела Дейдру к психологу, организовала ей группу поддержки, баюкала ее, когда она кричала. Ничего не помогло.

Фелиция сглотнула, не зная, как сможет сказать следующие слова. Она боролась со свежими слезами.