– Мне показалось, что Фейеро не был мне рад…

– Конечно, не был, он пытался оставаться дружелюбным, но дело в том, что за последние пять лет, вы уже не первый голос, посещавший мой мир, – она говорила эти слова с едва уловимой печалью, но все же что-то кольнуло в его сердце, когда он услышал сколько уже ее считают достойной прибывания только в отделениях психиатрических лечебниц. – Не нужно меня жалеть, я же себя не жалею, – она словно улавливала его настроение, не видя и не слыша мужчины.

– Почему ты думаешь, что я жалею тебя? – он был немного озадачен этой чувствительностью.

– А разве вы не считаете это чудовищным? Запирать свою собственную дочь от всего мира в психиатрических больницах, пряча ее от всех, чтобы никто даже не мог подумать о том, что у почтенной семьи есть паршивая овца, психически больная дочь… – девушка снова перевернулась на спину, и вытянулась на всю длинну кушетки. Мужчина старался молчать, позволяя ей высказать все, что она думает о сложившейся ситуации. Но стоило ей перестать двигаться, застыв в одном положении, как врач заметил, что она вновь вращала кистью левой руки, упиравшейся в спинку кушетки.

– Кристал, а Фейеро сейчас слышит нас? – этот вопрос застал девушку врасплох, так как стоило только произнести имя ее проводника, как левая рука безвольно упала на тело девушки.

– Вряд ли… – спокойно ответила она. – А что такое?

– Ничего, просто я думал, что ему будет интересно поговорить еще немного… – пытаясь найти хоть какое-то объяснение данному вопросу, мужчина зацепился только за одно. – Вы говорили про озеро, и он ушел, так и не рассказав о нем.

– Действительно… – протянула она и, вздохнув еще раз, повернула голову вправо. – Сейчас мы рядом с ним, это озеро… Никогда в жизни не подумала бы, что я буду любить воду настолько сильно, что даже создам целое озеро в этом мире…

– У тебя есть какие-то неприятные воспоминания, связанные с водой? – он пытался вспомнить хоть какое-то упоминание о воде в записях, сделанных его коллегами, но, вспоминая прежние записи, понял только одно – никто из его предшественников не смог дойти до этого откровения.

– Небольшое, из детства… – тихо прошептала она. – Мама очень часто ругает себя за то, что тогда произошло…

– А что тогда произошло?

– Уже не имеет значения, – резко ответила она и снова вздохнула. – Главное, что сейчас это не имеет никакого значения… Теперь я люблю воду, особенно смотреть на то, как она блестит на солнце! – чуть зажмурившись, она прикрыла глаза рукой и довольно улыбнулась. – Жаль, что придется возвращаться отсюда… Ведь нужно же жить в реальном мире, а не в придуманном… Пусть он и продуман до мелочей…

* * * * *

Открыв глаза, она продолжала неподвижно лежать на кушетке, молча разглядывая потолок кабинета. Встав с кресла, доктор подошел к своему столу и, аккуратно положив блокнот, карандаш и рисунки, посмотрел на спинку кушетки так, словно мог видеть сквозь нее. И сейчас он явно видел, что девушка была в растерянности и даже каком-то смущении, словно рассказала нечто исключительно личное, что не должна была никому открывать.

– «Боязнь воды, которую она смогла преодолеть, но при этом создала себе целую реальность… Интересный способ справляться с собственными фобиями», – размышляя об этом, мужчина невольно посмотрел на портрет первого проводника. Отчего-то именно сейчас ему казалось, будто бы рисунок жил, и портрет пристально изучал его.

– Наверное, не стоило начинать с его зала… – наконец-то нарушила молчание девушка. – Он очень щепетилен в вопросах того, за чем следит и где поддерживает порядок. Поэтому бывает довольно резок и груб, когда что-то задевает его гордость… То, что вы говорили о значениях символов, задело его!

– Кристал, я не хотел его обижать, просто я искал подтверждение своим познаниям символов… – как можно более мягко и искренне ответил он. – Ты сможешь объяснить Фейеро, что я не хотел задевать его, тем более, в столь важных вопросах?

– Да, – с легкой улыбкой на лице, ответила девушка. Мужчина облегченно вздохнул. Для него это означало, что нить доверия становится только крепче.

– Я думаю, на сегодня нам стоит закончить, – говорил он уже более официальным тоном, подходя к кушетке со стороны спинки. – Тем более, что уже стемнело, и тебе нужно отдохнуть… Твоя бледность заставляет меня чувствовать себя виноватым за то, что я затянул прибывание в твоем мире.

– Ничего страшного, – она устало улыбнулась и аккуратно села. – Вы правы, мне действительно стоит отдохнуть… – чуть покачав головой, она повернулась так, что ей стал виден стол и лежащие на нем предметы.