****

Пропасть была так близко к железнодорожному пути, что, казалось, паровоз легко может сорваться. Вернее, он должен был сорваться — но, благодаря дрону, парящему в вышине, машинист вовремя узнал об обвале. И остановился впритык к карьеру.

Зенон подхватил коляску с Гермесом, и ловко покатил к пандусу в вагон.

— Оставь меня, — сопротивлялся синдик. — Я хочу побыть здесь. Еще хотя бы минут десять.

Спертый запах вагона, пропитанный фенолом и мочой, вызывал у него отторжение на уровне анафилактического шока. А снаружи он мог отвлечься от мыслей. Природа чувствовала смену положения планеты, и отвечала на это возрождением — едва не впервые за последние годы. Выгоревшие горизонты уже не были пепельно-серыми, они покрывались низкой чахлой зеленью. Еще приятней было находиться на краю карьера — щебень сыпался из-под колес, низвергаясь прямо в жерло бездны. Еще чуть-чуть, и он может сделать рывок, погрузиться в грязь, и набрать ее полные легкие… и забыться навсегда.

Он сам? Или ОНА САМА? Теперь не понятно, как правильно. Разум мужчины, тело… уже почти полностью женское. В него влиты десятки литров веществ, призванных перестроить организм. Гормональная терапия скоро добьет те остатки мужественности, которые сохранились. Хочется кричать и плакать, и теперь он не знает, почему. То ли от бессилия, то ли это эстроген с прогестероном.

— Мой друг, не падай духом, — сочувствующе сказал Зенон. — Вся наша жизнь — лишь смена оболочек. Бог определил твою новую историю. Не противься его воле, смирись.

Богобрат грустно вздохнул, убирая ноги, которыми он упирался в вагонную дверь. В голову пришла мысль, что, возможно, медбрат снова даст героин. Это было бы чудесно…

Но внутри их ждал Дионис — он протянул длинную прямоугольную коробку.

— Начни с самого маленького, затем — по возрастающей, — сообщил священник, хладнокровно наблюдая, как Гермес открывает коробку, и оторопевает от резиновых стержней разных размеров. — Все чистое и новое, так что, можешь не кривиться. Ты должна этим прорабатывать вагину. Дважды в день по 20 минут. Иначе срастется, и тебе же будет хуже.

Синдик встретился глазами с Зеноном, и тот виновато пожал плечами. А блондин продолжил напутственную лекцию.

— Используй лубриканты, держи себя в чистоте. Делай гимнастику для груди, как тебе показывали — соски нужно поддерживать в форме. А когда все полностью заживет, можно будет прекратить пользоваться расширителями. Но тебе придется вести регулярную половую жизнь. Сама выберешь, что по вкусу. Смирись с новой судьбой — ты теперь невеста Сурового Бога. Это Провидение, детка, — он снизил голос, в котором, казалось, проскочили нотки сочувствия, а затем строго посмотрел на медбрата. — А Зенон будет все контролировать, подсказывать.

От его рассказа бывший оперативник ощутил зуд в промежности, который усилился и стал распространяться по телу. Еще немного, и кожа прорвется миллионом личинок мокрецов, которые вихрем взвеются над паровозом.

— Я мужчина, — заговорил Гермес, почесывая живот, и ему стало противно от своего нового голоса — тонкого и немного гнусавого. — Вы смогли сделать со мной… эти невообразимые вещи. Но я был и останусь мужчиной!

Дионис смерил его взглядом, от пастыря не скрылось покраснение лица и шеи у Божьей невесты.

— Это прошлое. Не живи им. Ты прошел через операции… скажу так, мы применили китайскую методику, разработанную за несколько лет перед Вспышкой. Удивительная технология, которая использовалась для шпионских целей. И теперь ты — полностью женщина. Только разумом ты цепляешься за прошлое, но это ошибка. Осознай новое «Я». Быть женщиной, да еще и красивой, умной, талантливой — вовсе не плохо. Поверь, многие мужчины раньше об этом только мечтали.

— Но не я.

Блондин словно не слышал Гермеса — он посмотрел на часы и, спохватившись, пошел на выход.

— Кстати, старейшина Стикс предложил тебе новое имя — Афродита. Коротко, Дита. Совсем не плохо, как думаешь? — и он исчез в дверном проеме.

Зенон отпер железный шкаф — оттуда глядело большое зеркало в полный рост. Затем громила включил дополнительное освещение, озарившее вагон, словно прожекторами.

— Попробуй поработать… с вагиной, — смущенно попросил он. — Пока что сам… сама, то есть. А если не получится, — он столкнулся взглядом с разъяренными глазами Гермеса. — Я недалеко, если что.

И он вышел, аккуратно прикрыв дверь.

Синдик с усилием поднялся, и встал перед зеркалом, спустив с себя одежду. Он не видел себя — там стояла девушка. Невысокая, субтильная, довольно спортивная, что выдавали крепкие ноги и мускулистые руки. Уродина, покрытая шрамами, хотя их было не так уж и много. «Экспериментальная китайская методика», «заживет, как на собаке», «вернее, как на суке», — обрывчатым калейдоскопом вспомнились фразы, звучавшие последние сутки. Урод — вот кто он…

Слова закружились в бешеной пляске, перемешиваясь с видениями и кошмарами, он склонился и застонал, прикрыв рот рукой, чтоб не услышал медбрат. Казалось, что это тело не принадлежит ему, просто его голову обтесали и приделали к женской фигуре. Утонченные скулы, маленькая торчащая грудь с выпирающими сосками, выбритый лобок над ярко-красным влагалищем… «Будет побаливать поясница — тебе сделали кошачий изгиб позвоночника, — говорил Зенон. — Хорошо питайся, принимай лекарства… гормоны, время и жир сделают свою работу очень быстро — у тебя будет такая задница — мама, не горюй! Все бабы обзавидуются». Голова пошла кругом, глаза затуманились от слез. Гермес схватил коробку с расширителями и с силой бросил на пол, а затем достал ножницы, и стал отрезать грудь.