— Ты чего, мудак, не въезжаешь?! Они же убили Хью! И ты, и все эти придурки рядом с тобой, вы что, собираетесь вот так сидеть и ждать командира, когда Келли того и гляди прирежут ещё кого-нибудь как свинью?

Нильстрём поморщился, кто-то хмыкнул, а О'Райли с угрожающим видом пошёл на Мерфи. Дейли ухватил Грэма за плечо:

— Постой. Ты чего, Майк, уже больше года в клане, а до сих пор не понял, что за правила у этой Игры? Ну ты даёшь! Сейчас же наш ход, и пока мы его не сделаем, Келли будут паиньками.

— Ты сам-то в это веришь?!

— По правде говоря, к настоящему времени число нарушений кодекса растёт пугающими темпами. Страдают родные и близкие членов кланов, не вовлечённые в Игру. Келли несколько раз пытались натравить на нас законников. Мы тоже, в некотором роде, прячемся за спину полиции, используя дружеские связи Дилана. Но, — Джон поднял руку, останавливая реплику Майка уже готовую слететь с его губ, — очередность ходов до сей поры никогда не нарушалась. В том-то и состоит вся прелесть нашего занятия: пока неприятель готовит очередную пакость, ты можешь продумать свой следующий ход, не забывая, конечно, про контрмеры. Хотя, можно, конечно, поехать к норе, где засели Келли, и расстрелять всё что движется…

— Ну и зачем ты мне прогоняешь всю эту байду, коли и сам признаёшь, что я прав?!

— Нет, ты неправ. Может, ты и готов на самоубийство, но парни, я уверен, не готовы. Ты что, считаешь, что за долгую историю Игры стороны не пытались прибегать к таким “блестящим” мерам?

Майк молчал, тяжело дыша сквозь стиснутые зубы. Глаза его злобно буравили лицо Джона.

— Каждая такая попытка приводила к значительному урону в живой силе среди атакующих и сильному игровому перекосу в пользу оборонявшихся. Так было всегда и… — Дейли вдруг запнулся и посуровел лицом. — Короче, лобовая атака на Келли и в лучшие времена была нам не по зубам, а теперь-то и подавно. Всё. Диспут закрыт, расходимся. Ульф, помоги уложить Хью в кузов. Остальные, у кого есть вода в машине — замойте кровь. Не забудьте про постамент и, главное, про штык. Бреннан будет завтра, до его возвращения расслабьтесь, но, на всякий случай, держите ухо востро.

Забросив тяжёлое долговязое тело в кузов пикапа, Нильстрём залез в кабину, а Дейли остановился и отсалютовал Фаррелу, который, поёживаясь и кутаясь в долгополое чёрное пальто, медленно шёл к своей “тойоте”.

— Мистер Каванах, простите, что пришлось побеспокоить. Вам ведь вовсе необязательно было приезжать сюда.

Фаррел повернулся и вымученно улыбнулся:

— Джон, нахрен твою деликатность! Этого человека убили из-за меня. Мне нужно было запомнить его лицо.

— На кой Вам это нужно?

— Может, для того, чтобы, когда Кейси явится ко мне в ночном кошмаре, я мог узнать его среди прочих безликих жертв Игры? Джон!

— Да, сэр?

— Ты помнишь насчет Лизы?

— Фаррел, я всё помню. Я поклялся и исполню клятву, чего бы оно мне не стоило… Удачи, мистер Каванах! — Дейли ещё раз махнул рукой и зашагал к кабине. Фаррел в ответ поднял сжатый кулак и некоторое время стоял, глядя вслед давно уехавшему автомобилю. Улыбка его была куда более настоящей.

…

Уже позже, когда Робинсон прогревал двигатель своего авто, собираясь подвезти нас с О'Райли, Грэм гоготнул:

— Ха, ну и славно же Гай, старый лис, пытался нас выставить из деревни. Ну, вы подумайте сами, если бы швед по чистой случайности не наткнулся бы на Кейси, его бы нашли местные — и что бы тогда началось? Тут уже не то, что начальник Джонстон, никакие связи и деньги не помогли бы, такое не заболтаешь. Журналисты, высокое начальство, шум, гам, жара. Хорошо, когда бы ноги успели унести, а не то гарда показали бы нам, где раки зимуют! Кое-кто, — Грэм стянул с головы шапочку и с шелестом провёл по коротко стриженному, изрядно поседевшему затылку, — мог бы и на нары загреметь…

— М-м, а разве такой приём не противоречит правилам? — в салоне стало довольно душно, и у меня появился соблазн снять куртку.

— А то нет! Ещё как противоречит. Только семьи давно уже положили на Кодекс. Помнится, ещё лет пятнадцать назад…

— Эх, жалко всё же старину Кейси. — совершенно неожиданно, ни к кому не обращаясь, проблеял Робинсон. — Он-та, хоть и примороженный был, но не без задора. До появления Маккуина мы с ним здорово оттягивались, а потом попал под дурное влияние этих двух балбесов и покатился под горку…

— Хм! — Грэм одновременно озадачено и разъярённо уставился в спину водителя. Тот продолжал:

— Совсем сопля он был, этот Хью. Да ещё и бестолковый! Частенько, особо, когда переберёт, на рожон лез, а драться-то и не умел. Выставлял себя крутым парнем, спецом по угонам, но на тачке и спалился. — Робинсон захихикал. — Залез, значит, одной особо тёмной ночью в какую-то японку. Сидит, в зажигании ковыряется. А тут — хлоп! Копы на патрульной, едут медленно, ну типа по сторонам пялятся. Хью сообразить бы, что его с улицы не видно, затаиться. Так нет же, решил драпать. Думал выскочить через боковую — а нате хрен! Замок заклинило. Ну, он и полез на заднее сиденье. Зацепился за что-то ботинком и весь целиком так и грохнулся между сидений, точнёхонько туда, джентльмены, где сейчас находятся ваши ноги. Сиди он спокойно, копы, вернее всего, просто проехали бы мимо, а так — заметили всё это мельтешение в салоне и решили полюбопытствовать. Думали, что это кто-то с шлюхой развлекается. И тем паче представьте себе их глаза, когда они открыли дверцу: вместо интимной сцены, ну там девка кверху попой, или ещё что — две задранные во всю длину ходули нашего Хью. Вот уж они повеселились! Но уже потом, отсмеявшись, аккуратно взяли беднягу за эти самые ходули и вытащили под небо звёздное. Так-то Хью срок и получил… Он мне эту байку раз десять рассказывал, и всяко я покатывался до рези в животе…