Аня подышала ровно и неглубоко, тихо встала и осторожно выглянула за дверь. "Неужели защита Яги не сработала, и в дом пробралось что-то злое? Не удивительно, ведь порошка оставалось — кот наплакал. Чем же обороняться — солью? Холодным железом?.."

— Ой! Что за?..

Посреди комнаты валялась елка, согнутая дугой, потерявшая почти все игрушки, гирлянду и сходство с елкой. Под бывшим деревом кто-то храпел. Из-под перекрученных встрепанных еловых лапок торчал не менее встрепанный хвост. Рядом со всем этим безобразием лежало послание, выведенное лучшей Аниной помадой на кухонном полотенце:

"Уронил елку девять раз. Так и не понял, в чем тут прикол!

PS: гирлянда невкусная."

Определенно, это был самый замечательный Новый Год в ее жизни.

Сначала.

— Ты у нас — офис-менеджер, вот и сходи за хлебом, окей? Я тут немножечко занят… — и ее гость, как ни в чем не бывало, вернулся к игре.

Никогда в жизни Аня не думала, что станет считать в новогодние праздники не часы даже — минуты до выхода на работу. Такой приступ трудоголизма с ней приключился впервые. С другой стороны, на новой работе у нее почти каждый день что-то происходило первый раз. Вот и кота в своей квартире она терпела впервые. Терпела и клялась себе, что этот же раз — последний.

Нормальные коты жуют мишуру, ватные палочки и упаковки от плавленых сырков. Этот сожрал все, что нашел в холодильнике, и послал за продуктами Аню.

Невоспитанные, но вполне нормальные коты роняют телевизоры и лезут по шторам за солнечными зайчиками. Этот оккупировал ноутбук и часами рубился на нем в Call of Duty III.

Подлые, коварные, невоспитанные, но все еще обычные и понятные коты гадят в тапки. Мурл сморкался в носки и чистил зубы Аниной щеткой.

Вежливые замечания он неизменно встречал широченной обезоруживающей улыбкой и вопросом:

— Ачётакова?

Подлых, нормальных, каких угодно — лишь бы не дивных — котов рекомендуется шлепать газеткой или обрызгивать водой. Чем дольше Аня пребывала рядом с Мурлыкой, тем больше склонялась к варианту "солдатский ремень с пряжкой". И плевать на скверные аналогии.

Да сколько же можно?!

Утром четвертого января счастливая Аня спихнула кота с дивана. Это не помогло: он продолжил спать на паркете. Искренне жалея — нет, не кота — паркет, Аня пустила в ход воду. Мурл, не просыпаясь, стянул с дивана плед, утерся и захрапел еще громче. Пришло время использовать тяжелую артиллерию.

Аня достала смартфон и прошептала коту на ухо:

— Я звоню директору.

Круглые оранжевые глаза широко распахнулись.

— Ты этого не сделаешь. У тебя нет его номера!

— Спорим?

— Ой, как мне плохо! Умира-а-а… — Мурл перевернулся на спину, изображая страдания. К такому повороту Аня была готова. Кот осторожно дернул ухом и приоткрыл один глаз — совсем чуточку, чтобы узнать, что это с таким грохотом затащили в комнату.

— Лезь, поганец! — Аня ткнула пальцем в хозяйственную сумку на колесах.

— Это другое дело, — кот перестал умирать и повеселел — ровно до момента, когда Аня дернула молнию. Она не планировала ничего подобного, но почувствовала себя отомщенной. Защемленный хвост медленно втянулся внутрь под аккомпанемент проклятий. Опознать удалось только "дура". Остальные слова Аня решила позже погуглить. Ругательства звучали странно и необычно, здорово будет при случае блеснуть знанием древнеегипетского. Или шумерского.

Петербургская погода наконец-то решила соответствовать климату. Ветер и снег даже без мороза — серьезное испытание, но простая метель — ничто в сравнении с метелью, сквозь которую Аня шла, волоча за собой кота в сумке. Сумка упиралась, цепляясь колесами за каждую выбоину в обледеневшем асфальте, заставляя Аню ощущать себя персонажем "Белого безмолвия" и немножечко — идиоткой. Пустынные заснеженные улицы усиливали ощущение нереальности и безысходности.

Через некоторое время из сумки донеслось заунывное пение. Спустя еще пару минут пение сменила губная гармошка. Аня остановилась и дала сумке деликатного пинка:

— С ума сошел? Прекрати немедленно! Тебя же услышат.

— Ачётакова? Я — транспортируемый заключенный. Имею право на маленькие радости.

О том, чтобы ехать в метро, не могло быть и речи. Аня развернулась и побрела на автобус. В нем хотя бы не станут проверять, кто поет: кот или радио.

"Еще чуть-чуть. Еще сотня метров… Еще десяток… Здравствуйте, родные развалины! Как вы прекрасны, такие жуткие, черные, в белом снегу!"

Аня опустила хозяйственную сумку на бок и потянула собачку молнии — бережно и аккуратно. Кот выглянул наружу, начал было гневную тираду и… коснулся зачарованной дорожки.

— Мя-а-а!!! — вот и все, на что его хватило.

— Дальше — сам! — она и не думала, что гулять налегке сквозь метель — так приятно.

— Миии… — простонали у нее за спиной.

— Мя! — отрезала Аня и задумалась: "Что я сейчас сказала?.."

— Где Мурл? — спросил Константин вместо "здравствуйте".