Она помотала головой в ответ, словно спросонок: его отказ просто не желал укладываться в мозгу.

"То есть, кровь должна быть моя?"

— Анна, Анна, — добавил Лихо чуть менее строго. — Что же вы натворили. Да-да, — вскинул он руку, запрещая ей открыть рот. — я все знаю. От вас буквально разило моей так называемой сестрой. Сквернейшее дело — принять из рук Верлиоки пищу. Хуже только ее подарки. Сами догадались ничего не просить, или просто совпало? Признаю: моя вина в этом тоже есть. Нужно было быть с вами помягче и Яге приказать то же самое. Взгляните! — вдруг поманил он Аню поближе. — Вашей обидчице сейчас приходится очень несладко.

На мониторах, освещенный слабеньким светом двух фонарей, перед ней предстал двор. Привалившись спиной к мертвому дереву, неподвижно сидел Кощей, рядом с ним опиралась на ствол Мара. Кот показался на секунду и тут же пропал. От серокожего войска мало что уцелело, и убедить себя, что перед глазами — кино, у Ани не было никакой возможности. Она судорожно сглотнула и порадовалась, что камера наблюдения не передает запахи. Подтаявший с утра снег во дворе окончательно раскис, превратился в красно-бурую жижу, тут и там в ней валялись останки растерзавших друг друга гулей. С полдюжины чудищ были полностью скованы льдом, застыли в гротескных позах — безумный зимний паноптикум, и погода явно не имела к нему отошения. "Так расправляется с врагами та, кто испокон веков властвует над зимней смертью. Где-то среди них — олух, который пытался со мной познакомиться…" — подумала Аня и поняла, что ей жаль глупое чудище, каким бы вонючим и уродливым оно ни было.

Верлиока с Ягой стояли лицом к лицу. Старуха тяжело дышала, сжимая в руке палицу, явно держась из последних сил. Верлиока же была — сам бодрость, костюм — безупречен, аккуратная стрижка не сбилась ни на волосок.

— Ай-яй-яй, — промурлыкала она, разглядывая противницу, словно занятный, но не слишком ценный музейный экспонат. — Как говорят людишки: старость — не радость, не правда ли? — и вдруг повернулась, взглянув на Лихо и Аню в упор. — Не правда ли, милый братец? Кто же теперь нам с тобой помешает?

— Ах ты, паскуда! Меня — со счетов списывать?!

Уронив палицу, Яга подняла руку к губам. Не успела, как не успела Аня различить движение Верлиоки — настолько оно было стремительным. Удар не просто швырнул старуху на землю — заставил пропахать истоптанный в грязную кашу снег несколько метров. Она смогла подняться на ноги. Утерла разбитый рот рукавом, выплюнула кровь в талое месиво. Сплюнула еще, и на землю упали обломки вставных челюстей.

Верлиока захлопала в ладоши, как счастливый ребенок:

— Ну и? Сможешь теперь позвать своих слуг? У бабуфки шломалишь вше жубки! Нефем свифтеть!

Смеясь и кривляясь, Верлиока опять повернулась к дому. В этот раз она никуда не спешила, позволяя всем разглядеть кошмарную метаморфозу. Кожу на ее лице словно оттянули мощным рывком назад. Из-под милого личика проступил абсолютно нечеловеческий череп со скошенным лбом, решетчатой дыркой носа и безгубой пастью, полной острых зубов в четыре ряда. Черные провалы круглых глаз, лишенных белков и бровей, походили на жерла пушек.

"Это сон, просто страшный сон," — трусливая мантра сама собой лезла Ане в голову, но внезапно сквозь панику продралась мысль: "Позвать? Слуг?.. Ну, конечно!"

Кабинет Яги оказался не заперт. Оттолкнув ширму в сторону, Аня схватила веревочную уздечку гадкой игрушки и дернула:

— Просыпайся! Слышишь? Слышите меня, лошади? Вашей хозяйке нужна помощь! Черт… не умею свистеть… — она снова и снова дергала раскрашенного уродца за веревку. Сгребла с полки несколько мелких фигурок, швырнула их на ковер — безрезультатно. Игрушки оставались игрушками. Приглушенно, но различимо донесся со двора вопль. "Женский," — машинально отметила Аня. — "Не Яга. Жива ли она?.." Мысль оборвал грохот: на дверь черного хода обрушился удар такой силы, что вздрогнул весь дом. Еще удар. И еще. Полки затряслись, к лошадкам на полу прибавились новые — по-прежнему безмолвные и бесполезные.

— Очнись, пожалуйста! — Аня держала качалку за морду, глядя в ее злобные красные глазки. — Очень тебя прошу… Ай-й-й!.. Скотина!!!

Оскаленная деревянная пасть сомкнулась на измазанной зеленкой руке. Защемила и снова разжалась, издав мерзкий скрежет. Качалка задергалась, скрежетнула опять и опять. В третий раз это уже был голос живого существа, хоть и мало похожий на конское ржание. Прижимая к груди ободранную в кровь руку, Аня едва успела вскочить на кушетку. Впечаталась в стену, со смесью ужаса и восхищения глядя перед собой. Игрушки преображались.

Первым принял истинный облик вожак табуна. Злобная деревяшка обернулась черным жеребцом с алыми глазами, взревела и ринулась вон из комнаты, в мелкие щепки растоптав злополучную ширму. Следом вскинулись на ноги те, кто был на полу. Дверной проем затрещал, дверь слетела с петель. Ковер под копытами превратился в лохмотья, за ним приказала долго жить мебель. "Яга убьет меня за разгром…" — подумала Аня и тут же забыла об этом, балансируя на обломках. А мимо нее все мчались и мчались кони, задевая гривой лицо, обдавая горячим дыханием, грозя в любую секунду утащить за собой, растоптав и размазав. Большие и маленькие, всевозможных пород и мастей, вырвались они из комнаты, ломая все на своем пути. Подвинься, цунами! Завидуй, торнадо! Последним из разрушенного кабинета ускакал здоровенный битюг, ярко-желтый, с кислотно-зеленой сбруей.